
Дяченковская "Vita Nostra", названная словами
студенческого гимна "Гаудеамус", начинается как нельзя более прозаически - девочка Саша Самохина, шестнадцати лет, летом едет с мамой на море - позагорать, наплаваться до обалдения, нанюхаться замечательных южных ароматов. И в первый же день замечает на улице странного типа в темных очках, который внимательно за ней следит. Сашка, естественно, пугается - мали ли психов на свете! Но реальность в итоге оказывается... нет, не хуже (хотя это с какой стороны посмотреть

), а намного более сногсшибательной:
"— Вы маньяк? — спросила Сашка с надеждой. Черные очки качнулись.
— Нет. Давайте сразу отбросим костыли: вы здоровы, я не маньяк."
Человек в черных очках дает ей несусветное задание, и не выполнить его она не может, потому что иначе немедленно последует кара. Причем карать будут вовсе не Сашку, о нет! Это было бы слишком просто и абсолютно непродуктивно. Карать будут ее близких.
Читаем дальшеИ поэтому она послушно купается ночью голышом, а по возвращении в родной город каждый день в пять утра бегает в парке, с обязательным заходом после пробежки в кустики - это тоже, представьте себе, часть задания. И всякий раз ее рвет... золотыми монетами, которые являются проходным баллом в Институт специальных технологий города Торпы. Куда Сашка послушно и отправляется, несмотря на недоумение мамы и ее нового кавалера - того самого, который схлопотал на море инфаркт, когда Сашка случайно проспала свое обязательное купание.
Казалось бы, всяких волшебно-фантастических учебных заведений в фантастике и фэнтези мы навидались немало - начиная с того же гаррипоттеровского Хогвартса и заканчивая всякими "Огненными факультетами". Но институт в Торпе необычен уже хотя бы тем, что студентам не объясняют, на кого же они учатся и какой будет их профессия. Забрать документы невозможно, об этом им прямо заявляет преподаватель:
"— Очень важно расставить все точки над ё, — холодно сообщил Портнов. — Вы прошли серьезный конкурс и поступили в солидный институт, который не терпит сомнений, метаний и прочих глупостей. Документы забрать нельзя. Вы будете учиться здесь — или вас отчислят за неуспеваемость с одновременным помещением в гроб."
А если студенты начнут отлынивать от учебы, то у них будут серьезные проблемы с куратором. У Сашки это тот самый тип в темных очках.
Кстати, по ходу дела выясняется, что купание голышом и утренние пробежки - еще не самое, далеко не самое неприятное задание, которое мог бы поручить ей куратор Фарит Коженников. И сломанный палец у Сашкиной мамы - отнюдь не самое страшное наказание за непослушание или плохую успеваемость.
Все это, вместе с невозможными, невыполнимыми заданиями по специальности (кроме обычных, привычных еще со школы английского, истории, физкультуры, философии) очень быстро доводит несчастных студентов до истерики. Тем более что никаких послаблений - неважно, по уважительной причине или нет - преподаватели не делают. Недоучил параграф? На завтра подготовить пять штрафных упражнений, которые тоже непонятно как выполнять!
Не справишься? Пишем докладную куратору (которого все учащиеся боятся просто-таки до обморока, и по вполне понятным причинам).
Скажете - что за рассадник садизма такой? Что за издевательство над студентами? Они совершенно не желали ехать в эту самую Торпу и учить наизусть абзацы абракадабры! Но постепенно читатель начинает понимать, что у всех этих невообразимых упражнений и заданий была очень конкретная, определенная цель - превратить студентов в... Тут я спойлерить не буду, но скажу - разве не стоили все эти жуткие моральные и физические мучения, муштра и головоломки итогового результата? Разве не стоило пройти через все это, чтобы получить возможность летать? Разве все страдания метаморфоза (и какие!
) не перечеркнуты в итоге нечеловеческой красотой гармонии, открывшейся Сашке?
"— С... спасибо, — проговорила она, заикаясь. — Вы помогли... с ребенком... я бы там и умерла.
— Не надо умирать... Признайтесь, Саша, — вам ведь интересно учиться?
— Да, — она перевела дыхание. — Очень."
Темы страха в этой вещи много. В принципе, это одна из тех основных причин, которые движут миром (помимо денег, власти и любви). Вся учеба держится только на животном страхе перед куратором и тем, что он может сотворить с близкими нерадивого студента (причем никто не подкопается - люди во все времена умирают от старости, ломают кости, болеют раком и проч.). Но разве ошибался один из преподавателей, сказав Сашке:
"Не хотите учиться? А чего вы хотите? Загляните себе в душу и поймете: хочется вам в основном гулять и развлекаться. Любая учеба — принуждение. Любая культура — принуждение, увы. Вы внутренне незрелы, поэтому вас надо заставлять, и заставлять жестоко"? Вспомним некоторых своих однокурсников, шалопаев и бездельников - и вы поймете, что он был совершенно прав.
Но тем не менее в "Vita Nostra", как и в "Ритуале", в итоге все побеждает любовь. Она у Дяченко во всех их лучших вещах побеждает - и страх, и судьбу, и древние пророчества. И именно поэтому мне не понравилась их вторая книга из цикла "Метаморфозы" - "Brevis est" (о ней тоже потом расскажу), там любовь ничего не победила и все закончилось плохо
.
А чем же заканчивается "Vita Nostra"? Возможно, на первый взгляд читатель не уразумеет - так сдала Сашка переводной экзамен или нет? И что с ней стало после? Но, как всегда бывает у этих писателей, стоит перечитать последние страницы, чуток подумать, и все становится ясно. И радостно, что Сашка в очередной раз смогла поразить преподавателей, которые до самого экзамена не увидели, что она такое.
Помните, как звучит первая строчка Евангелия от Иоанна? "В начале было Слово". Финал "Vita Nostra" накрепко с ней связан. Ловко Дяченко на основании этой известнейшей фразы придумали свою историю, молодцы! 

Испытываешь невероятную радость и облегчение, что Сашка блестяще сдала экзамен, со временем закончит и институт, и аспирантуру. И что в созданной ею макроструктуре "всегда будет солнце". И будет "мир вне злобы". И "расцветут сто цветов". И что у нее с Костей все сложится счастливо, несмотря на тот сожженный листок с изъявленной Любовью.Оригинальная идея и блестящее воплощение, пусть необычное, странное, местами даже страшноватое, но тем не менее неимоверно завораживающее. Твердая пятерка и многократные дальнейшие перечитывания.
P.S. После "Vita Nostra" начинаешь иначе воспринимать - куда более серьезно - с детства известную всем нам мудрость: "слово - серебро, а молчание - золото".
Любимые цитаты из книги:
Четыре штуки1) Вечерами по всему поселку гремели дискотеки. Группки парней и девчонок, вооруженных сигаретами, стояли у ларьков, у касс, вокруг старых чугунных скамеек и вели светскую жизнь, естественную для молодых млекопитающих.
2) Не хотите учиться? А чего вы хотите? Загляните себе в душу и поймете: хочется вам в основном гулять и развлекаться. Любая учеба — принуждение. Любая культура — принуждение, увы. Вы внутренне незрелы, поэтому вас надо заставлять, и заставлять жестоко.
3) — Я его не люблю. Я... с ним дружу.
— Ты за него боишься. Любят не того, кто возбуждает, а того, за кого страшно...
4) Счастье — то, что чувствует любой человек, совпавший со своим предназначением.
5) — Почему? Почему именно так? — Она подняла на него залитые слезами глаза. — Почему страхом? Почему не... почему не объяснить? Я бы училась... по-хорошему!
Он покачал головой:
— Не училась бы, Саша. За грань выводит только сильный стимул. Мотивация.
— Но есть же... Другие стимулы... Любовь... Честолюбие...
— Равных нету, — сказал он почти с сожалением. — Это следствие объективных, нерушимых законов. Жить — значит быть уязвимым. Любить — значит бояться. А кто не боится — тот спокоен, как удав, и не может любить.
То есть – иду читать
old-diplomat, заинтриговало?
Очень интересно, какое впечатление произведет на Вас эта книга; лично меня она совершенно завораживает, даром что не раз перечитывала - а каждый раз оторваться невозможно!
Но начну в эл. виде, чтобы ускорить процесс!
Так что, old-diplomat, Вы пока обязательно гляньте электронку - вдруг не понравится вплоть до полного неприятия?
old-diplomat, от концовки это вещи многие приходят в неистовство (как дядюшка Поджер, когда ему было надо разделить тридцать один и три восьмых дюйма пополам