If you're looking for the guilty, you need only look into a mirror
ФЭНДОМ: Звездные войны
НАЗВАНИЕ: “Встречи и прощания”
АВТОР: Пацка
БЕТА: jane_connor
РЕЙТИНГ: PG-13
КАТЕГОРИЯ: Гет
ЖАНР: Ангст / Романтика
ПЕЙРИНГ: Фирмус С. Пиетт / новый женский персонаж
РАЗМЕР: миди (двенадцать глав)
СТАТУС: в процессе
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ: в самом конце будет АU, но пока все в соответствии с каноном
ДИСКЛАЙМЕР: Вселенная и герои принадлежат только и исключительно Джорджу Лукасу, я их взяла на время поиграться
САММАРИ: Неизвестная сторона жизни имперского адмирала Фирмуса С. Пиетта.
ХРОНОЛОГИЯ СОБЫТИЙ: вот тут
Предисловие - глава первая - глава вторая - глава третья - глава четвертая - глава пятая - глава шестая - глава седьмая - глава восьмая - глава девятая
Глава десятая
Пиетт отбросил сухой прутик, который бездумно вертел в руках, посмотрел на хронометр, вздохнул, поднялся со скамейки и стал задумчиво прохаживаться взад и вперед по одной из тропинок фондорского ботанического сада. За последние двадцать пять минут он успел во всех подробностях изучить растущие вокруг виды иторианских и ондеронских – о чем уведомляли соответствующие таблички – эндемиков, высаженных на разбитых по бокам от тропинки клумбах, и теперь решительно не знал, куда себя девать.
Игнис должна была появиться уже четверть часа назад.
Он прикинул, не связаться ли с ней по комлинку еще раз, но поразмыслив, решил не мешать – мало ли по какой причине она опаздывает. Вполне возможно, что она не сумела вовремя отпроситься у начальства, как планировала; недавно Игнис написала ему, что у них в Департаменте сейчас творится нечто необычное, но что именно, она расскажет ему только при личной встрече. Так что Пиетт взял себя в руки, запасся терпением и продолжал мерять шагами тропинку, с трудом удерживаясь от того, чтобы не смотреть на хронометр каждые пять минут.
Читаем дальшеВпервые он попал на Фондор три года назад, когда его по рекомендации Таркина перевели из генштаба в сформированный Вейдером “Эскадрон смерти”, который должен был отправиться на поиски баз Альянса вместе с готовящимся сойти с верфей “Исполнителем”.
Перед самым отлетом всем экипажам дали увольнительную, так что в распоряжении Пиетта внезапно оказались свободные двадцать четыре часа. Игнис в тот момент была на базе Мау, недостижимо далеко, и увидеться они никак не могли, как бы страстно он этого не желал. Трезво взглянув на создавшуюся ситуацию, он для начала написал ей обстоятельное письмо, а потом как следует выспался – его одолевали подозрения, что на борту “Обвинителя” такая возможность может выдаться очень нескоро. Потом, от нечего делать, он стал просматривать данные по Фондору и случайно обнаружил, что на планете имеется целый ботанический сад. В бытность свою имперским аналитиком Пиетт и не подозревал, что на планете, поверхность которой полностью занята заводами и фабриками, производящими всевозможные типы кораблей любых размеров и предназначений, вообще могут расти хоть какие-то деревья.
Просмотрев несколько изображений ботанического сада, он вдруг неожиданно для себя понял, что за последние десять лет своей жизни слишком много времени провел в интерьерах исключительно из транспаристила и различных сплавов и соскучился по запаху мокрой земли и хотя бы паре-тройке цветущих кустов.
Естественно, при ближайшем рассмотрении парк, разбитый вдали от основных крупных производств, ни размерами, ни разнообразием представленных видов не мог конкурировать с роскошными садами при корусантском дворце Палпатина, но для неизбалованных природой жителей Фондора даже такого количества флоры было вполне достаточно. Обычно в саду гуляли либо жены и дети сотрудников верфей и заводов, либо влюбленные парочки. Реже встречались одиночки, пришедшие туда после работы просто посидеть, подышать свежим воздухом и посмотреть на редкие виды цветов и растений, завезенные на планету чьей-то заботливой рукой. После полутора часов, проведенных под успокаивающее журчание небольшого водопада в напряженном обдумывании различных версий своего будущего, Пиетт твердо решил – если судьба когда-нибудь снова занесет его на Фондор, то лучшего места, чтобы на пару часов спрятаться от бесконечных проблем, ему точно не найти.
После нескольких рейдов и мало-мальски серьезных стычек “Эскадрона” с кораблями Альянса оказалось, что на линейном крейсере таких чудовищных размеров, как “Исполнитель”, постоянно возникают всяческие неполадки и всплывают незамеченные раньше недоделки. А следом за этим выяснилось: Вейдер предпочитает, чтобы флагман его личного флота всегда осматривали и, при необходимости, ремонтировали те же специалисты, что были задействованы при его проектировании и постройке. Так что после Явинской битвы флот ситха неоднократно приходил к фондорским верфям.
Пока инженеры и ремонтники со всей возможной тщательностью изучали каждый квадратный метр “Исполнителя”, а заодно и обшивку “звездных разрушителей”, потрепанных в сражениях с повстанцами, Пиетт старался хотя бы на немного сбежать в ботанический сад – там он мог самую малость успокоить свои истрепанные в лохмотья нервы. А спустя год после назначения на “Обвинитель” – еще и для того, чтобы увидеться с Игнис.
За этот срок она тяжелым и упорным трудом смогла зарекомендовать себя в Департаменте военных исследований как отличный работник, и начальство с повышением перевело ее с базы Мау в фондорский филиал. Правда, Игнис пришлось весь этот год не только вкалывать с утра до ночи и без выходных, но и сунуть нужным людям немалую сумму за то, чтобы филиал оказался именно фондорским. Слава Галактике, Талассу просить об одолжении не пришлось – Игнис свободно распоряжалась родительским наследством и могла не отчитываться перед тетей о тратах.
Радости Пиетта, когда Игнис сообщила ему о своем переводе, не было предела – теперь они могли встречаться. Пусть редко, урывками, пусть всего на несколько часов, но теперь, когда “Эскадрон” периодически возвращался к Фондору, они как-то умудрялись выкраивать время для свиданий.
До событий у Хота Пиетт достаточно легко мог улизнуть от Оззеля, благо для покойного ныне адмирала капитан первого ранга был не настолько важной персоной, чтобы требовать от него постоянного присутствия в пределах видимости. А вот после Хота...
Пиетт невольно вздрогнул и мысленно вернулся в недавнее прошлое.
Во время беспинских событий он был абсолютно уверен, что живым с мостика “Исполнителя” уже не уйдет. Летающая рухлядь с гордым названием “Тысячелетний сокол”, в которой техники согласно его приказу деактивировали гипердрайв, каким-то чудом смогла перейти на скорость света и в самый последний момент все-таки улизнула от Вейдера, который очень хотел заполучить ее пассажиров.
Пиетт буквально окаменел, увидев, как контрабандистский корабль растворяется в глубинах космоса. Паникующий разум приказывал ему, не теряя ни секунды, подойти к ближайшей деке, – черт с ними, со свидетелями, – и отправить Игнис условный сигнал бежать с Фондора как можно скорее и как можно дальше. Но ноги у него буквально приросли к дюрасталю мостика, так что он только мог с невыразимым ужасом наблюдать за черной фигурой ситха, внимательно изучающей опустевшее пространство за главным обзорным иллюминатором. Когда после нескольких мучительных мгновений Вейдер медленно развернулся и ушел прочь, Пиетт почувствовал, что эти секунды ожидания неотвратимой казни отняли у него как минимум пару лет жизни. С трудом прочистив горло, он хрипло отдал экипажу стандартный приказ просчитать все возможные траектории сбежавшего корабля, после чего без промедления покинул мостик и бросился в свою каюту – предупреждать Игнис. В тот момент он и помыслить не мог, что неудача с “Тысячелетним соколом” сойдет ему с рук, хотя фактически его вины в этом не было и техники действительно деактивировали в этом разболтанном корыте гипердрайв.
Отправив Игнис приказ бежать сразу же после прочтения письма, Пиетт извлек из оззелевского бара бутылку коррелианского виски пятнадцатилетней выдержки и впервые в жизни залпом опрокинул полный до краев стакан. Не все ли равно, рассуждал он, в трезвом состоянии умирать или нет? Потом он сидел в кресле, судорожно вцепившись в подлокотники, с отчаянием смотрел на входную дверь и ждал появления Вейдера – он почему-то был уверен, что после такого вопиющего провала тот явится к нему лично. Ждал Пиетт довольно долго, но ситх так и не пришел его казнить. В итоге после перенесенной нервотрепки и целого стакана виски на пустой желудок Пиетт чуть было не отключился и пришел в себя только от настойчивого писка комлинка – он был нужен на мостике.
По дороге он завернул к медикам флагмана, которые снабдили его необходимыми спецсредствами, и на мостик Пиетт добрался уже трезвым как стеклышко, бодрым, энергичным и вернувшим себе внешнее хладнокровие.
Когда он, буквально физически ощущая царящее среди вахтенных и адъютантов напряжение, решал возникшие за время своего отсутствия проблемы, засветился главный переговорный экран и на нем возникла черная фигура повелителя. Тут же установилась такая гробовая тишина, что Пиетт услышал, как тихо гудят в своих кожухах силовые кабели, снабжающие энергией оборудование мостика. Все закономерно ждали, что им вот-вот сообщат, кто же будет назначен их новым адмиралом, но дружно ошиблись – Вейдер никого душить не стал и по каким-то своим причинам ни единым словом больше не вернулся к сбежавшему в гиперпространство “Соколу”. Вместо этого ситх отдал приказ немедленно направить “Исполнитель” к Корусанту, а Пиетту – вернуться обратно на “Обвинитель” и оттуда продолжать командование флотом.
Отдавая капитанам “звездных разрушителей” необходимые распоряжения, Пиетт напряженно думал, что ни ему, ни Игнис по идее больше ничего грозить не должно – расправу над провинившимися ситх никогда не откладывал на потом. Уж в этом-то Пиетт за все годы, проведенные рядом с Вейдером, мог прекрасно убедиться. Так что после некоторых колебаний он осмелился связаться с повелителем и спросил, что делать с “Устрашителем” и “Законотворцем”, которые умудрились врезаться друг в друга у Хота и теперь нуждались в серьезном ремонте на верфях. Вейдер равнодушно разрешил ему отвести флот, временно остающийся без своего флагмана, к Фондору для проведения необходимых работ. После чего отключился и не выходил из своих покоев все то время, что свежеиспеченный адмирал провел на борту “Исполнителя”.
Вскоре Пиетт смог наконец добраться до деки, чтобы отменить отосланный Игнис приказ немедленно бежать, и обнаружил в личной почте ее донельзя взволнованное письмо. Оказывается, она больше недели находилась на полевых испытаниях, только что добралась до своей фондорской квартиры, прочитала сначала его первое послание, в котором он предупреждает ее о возможной необходимости быстро бежать, а потом сразу же – второе, с указанием немедленно это сделать. Она крайне встревоженно спрашивала, что все это вообще означает, все ли у него в порядке и что ей, собственно, теперь делать – зачем-то бежать куда глаза глядят или все же не надо?
Пиетт с облегчением перевел дух и мысленно поблагодарил неведомых начальников Игнис, которые так вовремя отправили ее на полигон. Иначе сейчас он бы не знал, где ее искать: в первом письме он запрещал сообщать, куда она собирается направиться – чтобы Вейдер не смог этого прочитать ни в письме, ни в его мыслях. И если бы Игнис получила первое послание вовремя и успела бы все обдумать и осмыслить, то после прочтения второго могла немедленно собрать свои вещи, прыгнуть в первый попавшийся корабль и раствориться среди бескрайних просторов Галактики.
Он немедленно написал, что просит прощения за то, что заставил ее волноваться, что никуда лететь сломя голову не надо, потому что произошло досадное недоразумение, и что он все объяснит, когда вскоре прибудет на Фондор. Пиетт не хотел ввергать ее в еще большую панику и решил поговорить с ней о вейдеровской угрозе при встрече, а не обмениваясь сообщениями за сотни парсеков. Теперь он был даже рад, что “Тысячелетний сокол” смог улизнуть – он подозревал, что именно из-за сбежавшего контрабандистского корабля Вейдер неожиданно решил отправиться на Корусант, тем самым давая им с Игнис возможность встретиться в очередной раз.
Приведя “Эскадрон” к фондорским верфям и сдав пострадавшие “разрушители” на попечение технических служб, Пиетт сухо проинформировал своего заместителя, контр-адмирала Эрвина, что на несколько часов отбывает по важным и неотложным делам и требует, чтобы его ни в коем случае не беспокоили по комлинку. Эрвин и адъютанты обменялись многозначительными взглядами, но в тот момент ему было глубоко наплевать и на их взгляды, и на их мнение. Главное – Вейдер был очень далеко, а помешать ему сейчас больше никто не мог, да и не имел права.
Как только они с Игнис встретились, она сразу же уловила его крайне подавленный эмоциональный настрой, немедленно посерьезнела, очень внимательно, не прерывая, выслушала подробный рассказ и долго молчала. А потом призналась, что все равно ни за что и никуда бы не сбежала. Пиетт начал было возмущенно возражать, но она твердо заявила, что если Вейдер его убьет, то уже не будет иметь никакого значения, что с ней случится потом. Пиетт чуть дара речи не лишился, а потом впервые за все время их знакомства повысил на нее голос. В результате они чуть не поссорились – Игнис упорно твердила, что лучше сразу отправиться на тот свет, чем до старости влачить тоскливое, бессмысленное существование, прячась где-то на задворках Галактики и зная, что он уже никогда к ней не вернется. А он пытался внушить ей, что ему будет намного спокойнее служить под командованием Вейдера, если будет уверен, что ее безопасности ничего не угрожает. В итоге спор закончился ее слезами – Игнис долго плакала, уткнувшись ему в плечо, и сквозь всхлипы твердила, что не может его потерять, а он гладил ее по голове, уверяя, что волноваться не о чем и все будет хорошо, и мысленно ругал себя последними словами за то, что накричал на нее. Но он просто не мог сдержаться, представляя себе во всех красках то, что люди Вейдера с ней могут сотворить за его возможные промахи.
Немного успокоившись, Игнис попросила его прекратить заниматься самоедством, потому что она и так все время на нервах и просто не в силах выносить еще и исходящее от него сейчас чувство вины. И добавила что прекрасно понимает и ощущает всю степень его волнения, но пусть и он поставит себя на ее место – а каково ей знать, что он теперь адмирал личного флота лорда Вейдера, ответственность на нем теперь лежит просто-таки чудовищная, а главнокомандующий безжалостен и не склонен прощать ошибки?
Пиетт вполне допускал, что раз Вейдер почему-то оставил его в живых после провала с “Тысячелетним соколом”, то в дальнейшем ему могут сойти с рук провинности и поменьше. Но поскольку он на все сто процентов в этом уверен быть не мог, то его идея с бегством по-прежнему оставалась в силе. В итоге после долгих обсуждений и жарких споров они с Игнис пришли к соглашению: если Пиетт вдруг еще раз невольно подведет повелителя, то снова немедленно – если успеет – отсылает ей предупреждение. Куда она направится, они заранее не договорились, чтобы Вейдер не смог этого узнать ни с помощью своей Силы, ни с помощью тех средств, что в широком ассортименте имеются в распоряжении особого отдела имперской службы безопасности. Если Пиетт тем не менее переживет очередную ошибку, а письмо Игнис уже получит и успеет бежать, то у первой же планеты, где остановится “Эскадрон”, Пиетт дезертирует, отправится на далекую Лианну, где с фальшивыми документами и будет, затаившись, ждать ее появления. Таким образом он мог гарантировать, что от него Вейдер местонахождение Игнис никаким образом не узнает. А дождаться ее в этом галактическом захолустье он уж как-нибудь да сможет. В конце концов, что он бесконечно делает с момента той их встречи на имперском юбилее три года назад, как не ждет?
Ну а если он не успеет ее предупредить – ну что же, значит, такова была воля Великой Силы...
Конечно, в их плане было слишком много “если” и при ближайшем рассмотрении он не выдерживал абсолютно никакой критики – Пиетт как бывший аналитик это прекрасно понимал. Но лучшей альтернативы у них с Игнис просто не было, а разработанная схема действий хотя бы чуть-чуть ее успокоила. Ну а он должен будет стараться, не щадя ни себя, ни подчиненных, чтобы этой витиеватой и ненадежной комбинации не пришлось воплотиться в жизнь.
В течение почти двух лет, прошедших после перевода Игнис в фондорский департамент, они виделись каждые три-четыре месяца. Хотя Пиетт и невыносимо скучал по ней во время расставаний, но по крайней мере знал, что в ближайшее время флот опять окажется у Фондора и они встретятся снова. Только воспоминания и ожидание следующего свидания с Игнис давали ему силы выносить почти постоянное присутствие Вейдера рядом с собой.
Семь с лишним месяцев, проведенных на должности командующего, дали Пиетту больше возможностей для воплощения в жизнь некоего плана, который начал зарождаться у него почти сразу же после первой фондорской встречи с Игнис. Он отлично понимал, что то шаткое положение, в котором они находятся, отнюдь не вечно. Достаточно всего лишь плохого настроения Вейдера, внезапной смены руководства Департамента военных исследований – и последствия могут быть катастрофическими и необратимыми. И поэтому он обязательно должен что-то сделать.
Сначала у него появилась лишь абстрактная мысль, что должен это “что-то” предпринять, но каковы конкретно должны быть его действия, не имел ни малейшего представления. Но постепенно в его разуме, привыкшем за много лет службы в штабе анализировать самые различные ситуации и искать из них наилучший – или, по крайней мере, причиняющий наименьший ущерб – выход, забрезжила некая смутная и дерзкая идея. Пиетт решил до поры до времени ничего не рассказывать Игнис, потому что план требовал серьезной доработки и материальных вложений; со второй частью проблем не было, но вот довести все свои идеи до идеального воплощения он пока еще не успел.
Неделю назад на “Исполнителе” возникли проблемы со вспомогательным реактором – не слишком серьезные, но требующие ремонта исключительно в условиях верфей. Выполняя приказ Вейдера, Пиетт привел флот к Фондору, в диком напряжении и спешке – а иного режима работы у него уже давно не было – завершил все дела и пошел сдавать ситху итоговый рапорт. И, отчитавшись, внезапно получил снисходительное “раз уж флагман не будет готов к отлету еще сутки, можете заняться своими личными делами, адмирал”.
Когда Пиетт услышал эту неожиданную формулировку из вокодера повелителя, то просто не поверил своим ушам. И продолжил ошарашенно стоять столбом, пока Вейдер, повысив голос, не приказал ему убираться с глаз долой. Дважды ему повторять не пришлось – Пиетта словно ветром сдуло из покоев ситха. Он не стал ломать голову над мотивами повелителя, а просто сообщил Игнис, что будет ждать ее на их обычном месте в ботаническом саду.
Она предупредила, что сможет отпроситься у начальства только часа через два или два с половиной, что Пиетта вполне устраивало. Он заехал в их с Игнис фондорскую квартиру, переоделся в штатское и отправился в ботанический сад, где и собирался провести время до ее появления, пытаясь сообразить, почему Вейдер сказал то, что сказал. Ведь у любого имперского адмирала, а тем более командующего личным флотом ситха, по определению нет и быть не может времени на “свои личные дела”.
После беспинских событий Вейдер как-то неуловимо изменился, Пиетт знал это совершенно точно, даже не обладая способностями Игнис. Раньше ситх принимал решения мгновенно, без малейшего промедления, теперь же Пиетту с адъютантами приходилось порой ждать несколько томительных секунд, пока из-под черной блестящей маски не раздастся необходимый приказ. Вейдер стал больше времени проводить, молча глядя в главный обзорный иллюминатор – совсем как тогда, когда “Тысячелетний сокол” сбежал в гиперпространство. В такие моменты Пиетту начинало казаться, что он прислушивается к чему-то, что недоступно слуху остальной команды. Главнокомандующий чаще приказывал подготовить свой личный шаттл и улетал в неизвестном направлении, никого не поставив в известность о сроках своего возвращения. Вряд ли другие офицеры замечали такие мелочи, но Пиетт уже давно был вынужден слишком внимательно и очень тщательно следить за поведением Вейдера, и даже такие незначительные перемены явно бросались ему в глаза. Но его не интересовали их причины, главное – повелитель почему-то решил не препятствовать его встречам с Игнис. А все прочее не имело никакого значения.
Единственное, что его сейчас огорчало – став адмиралом, в предыдущий визит “Эскадрона” к Фондору он не смог выкроить пару свободных часов и вырваться на свидание к Игнис. Они не виделись уже не три, как было до Хота, а целых семь с половиной месяцев. Всего одна пропущенная встреча – но ведь это уже так много!
Пиетт раздосадованно пнул сапогом подвернувшийся камушек. Он как-то сразу устал от бесконечной тревоги за безопасность Игнис, устал от мрачных серых интерьеров кораблей имперского флота, от постоянного давящего присутствия Вейдера… Но ничего, если все пойдет так, как он задумал, все может измениться. По крайней мере, он очень на это надеется.
От глубоких раздумий его отвлек голос, который он не слышал уже так давно:
– Сорел, прости, я очень торопилась, но все равно пришла позже, чем обещала. Шеф, сволочь такая, задержал из-за какой-то мелочи.
Он поднял голову и увидел перед собой на тропинке радостно улыбающуюся Игнис, в темно-серой униформе Департамента военных исследований со знаками отличия капитан-инженера третьего ранга.
Без лишних слов они обнялись и страстно поцеловались, а потом присели на ближайшую скамейку.
– Я так скучал, – тихо признался Пиетт, осторожно заправляя за ухо Игнис непослушную прядку, выбившуюся из ее строгой прически. – Слишком уж долго мы на этот раз не виделись...
– Семь месяцев, три недели и два дня, если совсем уж точно, – подтвердила Игнис. – Я тоже так по тебе соскучилась! Кажется, еще немного – и я бы сама попросилась на “Исполнитель”. Хоть энсином, но зато поближе к тебе.
– В данную минуту меня интересует очень важный вопрос – сколько в нашем распоряжении свободного времени?
– Я взяла полагающийся мне отгул. Пришлось вытерпеть обычное брюзжание шефа, но я уже к нему привыкла. Главное – он меня отпустил, и теперь я целый день свободна! А у тебя?
– Вспомогательный реактор на “Исполнителе” не будет готов еще в течение суток, так что на эти двадцать четыре часа я весь твой, – улыбнулся Пиетт, в кои-то веки услышавший хоть какое-то приятное известие.
– Целые сутки! – радостно ахнула Игнис. – У нас ни разу еще не было столько времени для свидания!
– А еще у меня для тебя новость – Ульрих Тагге уволился из имперских вооруженных сил и отправился на Тепаси, чтобы целиком и полностью посвятить себя делам клана, – сообщил Пиетт.
– Я старалась тщательно отслеживать все его перемещения по Галактике, но на базе Мау это было трудновато. А вот уже на Фондоре до меня доходили слухи, что после гибели старшего брата Тагге стал часто летать домой, чтобы заниматься семейным бизнесом, – кивнула Игнис. – Так часто, что начальство было не слишком довольно его постоянными отлучками. Но почему он захотел уйти из армии окончательно? Такой ярый карьерист – и решил остановиться на должности генерал-майора?
– Проверенные источники сообщили мне, что после смерти Кассио Ульрих стал самым старшим наследником мужского пола. Два других брата младше него, а сестре никто и никогда не даст управлять гигантской “Корпорацией Тагге”. Так что он без лишнего шума подал в отставку, предварительно переведя на счет армии солидную сумму, и отправился руководить семейными предприятиями.
– Как думаешь, это значит, что ему теперь будет не до меня? – тихо спросила Игнис.
– Полагаю, в обозримом будущем он точно не будет докучать тебе своими предложениями о свадьбе после победы над Альянсом. У “Корпорации Тагге” сейчас не слишком легкие времена, и он должен как можно скорее урегулировать все проблемы с бизнесом, оставшиеся после гибели брата.
– Пусть эти его проблемы еще долго не закончатся... Вдруг он снова появится в моей жизни?
– Это крайне маловероятно. Кстати, как у тебя дела на работе?
– Меня очень угнетает обстановка, если честно. Уже никаких сил нет терпеть, – Игнис откинулась на спинку скамейки и недовольно поморщилась.
– В смысле сложности и срочности заданий или в смысле эмоций окружающих?
– Все вместе, – она тяжело вздохнула. – Хотя нет, наверное, все же больше второе... На базе Мау тоже был отнюдь не санаторий для эмпата, но там по крайней мере было намного больше людей, действительно заинтересованных в том деле, которое им поручили. А не в том, кого бы подсидеть, обмануть, подставить и так далее, как здесь, на Фондоре. Да еще и эта история, из-за которой весь Департамент стоит на ушах…
– Та, о которой ты не хотела мне писать и из-за которой у вас там все взвинчены до предела?
– Она самая. По филиалу уже несколько месяцев ходят упорные слухи, что где-то на окраине Империи заканчивается строительство некоего невероятно засекреченного объекта. Туда хотят как можно скорее направить лучших специалистов, дабы объект под торжественный аккомпанемент фанфар сдать в эксплуатацию досрочно.
Несмотря на то, что в ботаническом саду было очень тепло, Пиетт внезапно похолодел от неожиданной и неприятной догадки:
– Тебя что, могу перевести? Неизвестно куда?
– Могу тебе сообщить под огромным секретом – мне уже известно, куда. Теперь я знаю, что это именно за объект. Недавно у нас был банкет по поводу дня рождения начальника отдела, где, как водится, было море выпивки. А она прекрасно развязывает языки. Ну вот один высокопоставленный гость с пьяных глаз мне и нашептал, что у Империи, оказывается, есть еще одна Звезда Смерти. Представляешь? И как только строительство второго такого технического монстра прошло всеми незамеченным? Ведь оно требует просто-таки колоссального количества финансовых вложений и задействования всех прочих ресурсов! Именно новая Звезда Смерти – тот самый секретный объект, куда в срочном порядке пошлют толковых специалистов со всех филиалов Департамента.
– Ты, как я подозреваю, относишься к толковым специалистам? – мрачно спросил Пиетт.
Вздохнув, Игнис кивнула:
– Отношусь. Ну не умею я выполнять работу спустя рукава, чтобы не привлекать излишнего внимания начальства. Такая уж я уродилась перфекционистка, на свою голову... Сам понимаешь, что утаить информацию о подобном объекте, если кто-то уже не удержал язык за зубами, не получится без арестов и прочих пугающих мероприятий, на которые горазда Служба Имперской Безопасности. А наши гости проболтались не только мне одной... В итоге после банкета сразу же поползли слухи о новой боевой станции и о том, что те, кто будет ее срочно достраивать, получат очень и очень неплохие сверхурочные. Вдобавок к удвоенной зарплате и различным льготам. Так что больше половины из тех сотрудников, кто может более-менее претендовать на определение “толковый специалист”, уже прикидывают, как они будут тратить эти сверхурочные. Понимаешь, у нас особо состоятельные люди не работают, и лишние деньги никому из них не помешают. А мне они, во-первых, не нужны, во-вторых – не желаю участвовать в доводке этого технологического чудовища до ума, и в-третьих – у меня отвратительные предчувствия насчет этой Звезды Смерти…
Пиетт едва сдержался, чтобы не выругаться. Ну вот, теперь еще и это. Похоже, сюрприз, который он собирается для нее сегодня устроить, полетит точнехонько в пасть голодного сарлака.
– Ты что? – встрепенулась Игнис. – Волнуешься? Из-за того, что я сейчас рассказала?
– Ну подумай, как же я могу не волноваться, а? – с горечью ответил он. – Если Альянс узнает о местоположении станции – а рано или поздно он узнает, их разведка вовсе не так плоха, как у нас принято считать, она станет их самой главной и важной целью. И работать на ней будет невероятно опасно. И…
– Уж не думаешь ли ты, что я так легко позволю засунуть себя на очередной кусок металла, напичканного всевозможными видами оружия? – искренне удивилась она.
– Ты ведь капитан-инженер имперского флота, а не служащая обычного конструкторского бюро, как было раньше, и не сможешь отказаться от нового назначения!
– Я? – усмехнулась Игнис. – Мне шеф, возможно, и откажет. Но не сможет отказать такой прелестной толстенькой пачке кредитов, которая внезапно окажется у него на столе.
– Ты его что, подкупишь? Дашь взятку, чтобы тебя не послали работать на Звезду Смерти?
– Конечно, – кивнула она. – Подобное мне делать не впервой. Только это, имей в виду, – Игнис шутливо хлопнула его по плечу, – не подкуп, а просто очень веская причина, чтобы прислушаться к моей просьбе. Представители семейства Таркин никогда не снисходят до такой пошлости, как взятка!
– А если твой шеф откажет? Несмотря на деньги?
Она весело фыркнула:
– Тогда я просто удвою толщину пачки, вот и все. Или утрою! Ты что, Сорел, забыл, как делаются подобные дела?
– Проведешь даже один месяц рядом с Вейдером – так не только это забудешь, но и свое имя вместе с названием родной планеты, – вздохнул Пиетт, усилием воли отгоняя от себя непрошеные воспоминания о ситхе.
– Кстати, – Игнис сразу же перестала улыбаться, – как ты себя чувствуешь в должности адмирала его флота? В письмах ты был подозрительно сдержан. Не хотел меня волновать, я отлично понимаю. Но все же – насколько сложно и страшно служить под его командованием? Это ведь невыносимо, верно?
– Сложно – это не совсем то слово… – Пиетт задумчиво побарабанил пальцами по деревянному подлокотнику скамейки, освежая в памяти свои ощущения от работы с ситхом. – Ты все время… словно живешь рядом с ядерным реактором, в котором идет неуправляемая цепная реакция. И только от тебя зависит, успеешь ли ты вовремя опустить в него замедляющие стержни. Он… Хотя я один раз видел его без маски – и не хотел бы повторения такого опыта! – иногда я все же начинаю сомневаться, что Вейдер вообще когда-то был человеком. Ну а что касается страха… Я ведь не за себя боюсь.
Игнис зябко повела плечами:
– Мне делается неуютно даже от твоих мыслей и воспоминаний о нем. Не представляю, что может со мной случиться, если я когда-нибудь окажусь с ним лицом к лицу…
Пиетт с ужасом передернулся:
– Не смей даже думать о подобном!
– Ну хорошо, хорошо, больше не буду, – она успокаивающе погладила его по руке. – Слушай, а Вейдер в курсе, что тебя целые сутки не будет на его флагмане?
– Не только знает – он лично меня и отпустил, – Пиетт недоуменно покачал головой. – Я сдал ему полагающийся рапорт, а он знаешь что мне заявил? Что теперь я могу заняться своими личными делами! Заявил Вейдер!.. Я не знаю, почему он это сделал. После Беспина я совсем перестал его понимать. И раньше-то не всегда мог предположить, зачем он отдает тот или иной приказ, а когда сбежал этот поганый контрабандистский транспортник, Вейдер вообще стал каким-то... – он помолчал, подыскивая слово, – другим, что-ли.
– В лучшую или худшую сторону?
– У него нет и никогда не было лучшей стороны, – с мрачной уверенностью заявил Пиетт. – Но могу дать голову на отсечение – когда я только попал на “Обвинитель”, Вейдер бы меня ни за что не отпустил на целые сутки с такой невозможной формулировкой. И не спрашивай, откуда я это знаю. Знаю, и все. Наверное, твоя эмпатия – заразная штука.
– А может, ты все слишком усложняешь? – Игнис задумчиво проводила взглядом проходящих мимо мужчину в форме фондорского завода ионных двигателей и парнишку лет двенадцати, судя по сильному сходству с мужчиной – его сына. – Просто Вейдер наконец-то соизволил заметить твой замученный и усталый вид и решил, что лучше позволить своему адмиралу немножко оклематься от постоянного переутомления, чем довести его до физического и психологического истощения и срыва. Ну, вроде как дал этакую компенсацию за вечную нервотрепку.
– Может, усложняю и ты права, – покладисто согласился Пиетт, которому совсем не хотелось сейчас обсуждать своего жуткого главнокомандующего. – Но давай-ка перестанем уже говорить о Вейдере, я и так уже при звуке любой открывающейся двери вздрагиваю и жду, когда раздастся шипение его респиратора.
– Действительно, – кивнула она. – У нас в кои-то веки есть не пара-тройка часов, а целые сутки, и не будем тратить это драгоценное время на разговоры про флот, ситхов, повстанцев и нашу скорую над ними победу. Мне уже знаешь как надоели агитационные беседы о том, что Альянс – самый страшный враг Империи!
– Могу очень хорошо себе это представить. Так что ну их всех в болота Дагоба!
И они весело рассмеялись. Потом Пиетт немного помолчал, не зная, как начать разговор о заготовленном сюрпризе. Игнис немедленно уловила его настрой и лукаво подняла брови:
– Что ты там такое задумал, а? Давай признавайся! Я чувствую... э-э... – она нетерпеливо прищурилась, – нетерпение, радость, воодушевление, эмоциональный подъем и... волнение? А волнение-то откуда вдруг взялось? Я у тебя такой комплекс чувств ощущала, по-моему, только на Эриаду, когда ты делал мне предложение.
Он с улыбкой кивнул:
– А сейчас я собираюсь воплотить это предложение в жизнь. Чисто для проформы скажи – ты ведь все еще хочешь выйти за меня замуж?
– А что ты со мной сделаешь, если я скажу “нет”? – она нахмурила брови и даже слегка отодвинулась от него, но в глазах у нее плясали смешинки. – Наденешь наручники и в виде наказания сунешь в главный реактор “Исполнителя”?
– Ни за что! Мне очень жалко лучший корабль нашего флота, – таким же притворно серьезным тоном ответил он. – С твоим-то темпераментом потом придется целый год ждать новый реактор, а мне надо в срочном порядке искоренять повстанческую угрозу по всей Галактике!
– Значит, у меня нет никакой альтернативы, – вздохнула Игнис, уже не пряча улыбку. – Выйду я за тебя, никуда мне не деться.
– Вот и прекрасно, – кивнул он, доставая из внутреннего кармана удостоверение, – держи. Сегодня в мэрии Фондор-сити будет зарегистрирован брак между Сорелом Пирено и Игнис Тайкар.
– Ты и мне сделал фальшивый паспорт? – ахнула она, принимая из его рук пластиковую карту и внимательно ее рассматривая. – И кто я теперь? В смысле по профессии? Или так и буду военной? А себе ты не захотел оставить удостоверение контр-адмирала Пауэрса, с которым тогда прилетел ко мне на Эриаду?
– Ого, сколько вопросов сразу! – улыбнулся Пиетт. – Нет, лучше не использовать одни и те же поддельные идентификационные карты дважды. Когда я еще на Корусанте заказывал себе документы на имя этого самого Пауэрса, то прикинул – неизвестно, что в жизни еще может случиться. А вдруг мне понадобится еще комплект липовых удостоверений личности? Так что я тогда заказал себе целых три штуки, одно – на имя того контр-адмирал, а еще два – обычные штатские люди с планет Внутреннего и Среднего колец. Мне за оптовый заказ даже сделали небольшую скидку, – усмехнулся он.
– Ты словно заранее точно знал, что одним липовым удостоверением не обойтись, – задумчиво сказала Игнис, все еще разглядывая небольшой кусок пластика с информацией о ее новой личности. – Ты и мою карту заказал на Корусанте?
– Нет. Эта мысль пришла мне в голову после перевода в “Эскадрон”. Я потихоньку навел необходимые справки, ведь на каждой планете есть люди, способные достать все необходимое, но запрещенное законом. Фондор, естественно, не исключение. Так что перед тем, как прийти сюда, я забрал свой заказ на имя Игнис Тайкар. Документы я специально заказал такие, чтобы инициалы не изменились, так тебе будет проще и быстрее запомнить новую фамилию. Теперь мы больше не служим Империи. Я – владелец небольшой транспортной компании, зарегистрированной на скромной планете под названием Таанаб. Ты прилетела с Адумара, занимаешься проектированием промышленных дроидов для заводов по производству спидеров и мелких летательных аппаратов. На Фондор нас по-отдельности привел бизнес, мы встретились, познакомились и спустя некоторое время решили пожениться.
– Как скучно, Сорел, – кивнула она, – но зато такая проза жизни ни у кого не вызовет никаких подозрений. Мы – обычные маленькие люди с маленьких тихих планеток...
– Желающие разделить друг с другом остаток жизни, – продолжил Пиетт. – Крайне заурядно.
– Постой, а как быть со мной? – спохватилась Игнис. – Я же не могу с этими документами и в таком виде заявиться на бракосочетание, – она выразительно оглядела свою темно-серую имперскую униформу.
– Гражданскую одежду я с захватил собой, не волнуйся. Перед визитом в мэрию мы остановимся в каком-нибудь укромном месте и ты переоденешься.
– Да ты все предусмотрел, как я погляжу, – с удовлетворением констатировала Игнис. – Но ты ведь не знал, что я именно сегодня смогу уйти со службы так надолго и что мы спокойно все успеем?
– Я уже давно задумал провернуть нашу женитьбу, просто до поры до времени ничего тебе не говорил, – ответил Пиетт, улыбаясь. Он, наверное, уже лет сто не улыбался столько раз, как сегодня. – Не знал, когда выдастся подходящий момент, и не хотел, чтобы ты впустую ждала неизвестно сколько. Ну а заранее приобрести штатские тряпки и сунуть их в самый дальний угол шкафа, куда ты практически никогда не заглядываешь – для этого особых мозгов не требуется.
– Ах ты хитрец, – восхитилась Игнис. – Это тебя в штабе на Корусанте так здорово натаскали или ты всегда был такой талантливый, мой любимый аналитик и адмирал?
– Ну-у... – задумчиво протянул он, делая вид, что усиленно размышляет над ее вопросом. – Задатки, видимо, имелись изначально, служба в штабе их как следует развила, ну а под командованием Вейдера они отполировались уже до окончательного блеска. А теперь, – Пиетт чувствовал себя так, словно все моря Камино ему сейчас по колено, – вставай, мы немедленно отправляемся к мэрии. Я очень долго ждал этого момента и не желаю больше терять ни минуты. Хочу, чтобы ты была моей женой не только де-факто, но и де-юре. Пусть даже и с фальшивой фамилией – она ведь только... м-м... этикетка, ярлычок, который каждый из нас носит после рождения. Наша суть-то ведь вовсе не именем определяется.
– Не именем, – подтвердила Игнис, – уж я-то прекрасно это знаю. Пойдем?
– Пойдем, – Пиетт встал со скамейки, Игнис поднялась следом. – У входа в ботанический ждет флаер, который я арендовал. В мэрии сейчас как раз заканчивается обеденный перерыв, мы спокойно туда успеем до закрытия.
– И пусть кто-нибудь только попробует нам помешать, – очень серьезно сказала она, беря его под руку. – Клянусь, я достану бластер и без малейших сожалений убью любого, кто встанет на нашем пути.
– Ты просто не успеешь, – покачал головой Пиетт, – потому что я сам их застрелю.
***
...Он проснулся около получаса назад и все это время лежал очень тихо, стараясь не потревожить Игнис. Она крепко спала, прижавшись к нему и положив голову на плечо, отчего у него уже начала затекать рука. Шею щекотали ее распущенные волосы, но он не шевелился, чтобы ее не разбудить.
В жизни он столько раз бывал в подобных ситуациях, но никогда еще не чувствовал такой всепоглощающей, безумной радости и безграничного блаженства. До встречи с Игнис он полагал, что бывал счастлив, когда получал очередное звание, вовремя сдавал вечно недовольному начальству качественно выполненное задание, покупал у букиниста редкую бумажную книгу для своей коллекции. Теперь Пиетт понимал, как глупо и наивно было считать счастьем эту бытовую дребедень и простое удовлетворение от сделанной работы. Что может быть в жизни лучше, чем засыпать и просыпаться рядом с любимой женщиной, а с сегодняшнего дня – уже женой?
Он отсутствующим взглядом смотрел в потолок и пытался по старой привычке классифицировать свои ощущения, чтобы аккуратно разложить их по надлежащим полочкам. Но единственными внятными словами, которыми он смог выразить свое нынешнее состояние, оказались “неужели все это не сон?” и “Великая Сила, спасибо!”. Поэтому он быстро бросил бесполезные попытки разобраться в себе и просто лежал, слушая тихое дыхание Игнис. В тот момент он напрочь забыл о хронометре, до поры до времени лежащем на прикроватной тумбочке и неотвратимо отсчитывающем время до очередного расставания.
Вскоре Игнис слегка пошевелилась, постепенно просыпаясь, глубоко вздохнула, а потом вдруг резко отстранилась и хриплым со сна голосом укоризненно сказала:
– Почему ты меня не отодвинул сразу же, как тебе стало неудобно? Я нахально устроилась на твоем плече, дрыхну себе, ничего не знаю, а ты тихо терпишь. Я же чувствую, что ты сейчас испытываешь явный дискомфорт.
– Да ладно, мелочи, – ответил он, стараясь не морщиться. – Подумаешь, большое дело, просто рука немного затекла.
Она осторожно помассировала ему предплечье и кисть, по которым бегали мурашки:
– Ну как, сейчас лучше?
– Намного. Спасибо.
– Дай слово, что когда у тебя снова затечет рука, ты без колебаний сдвинешь меня в сторону. Я вроде не фарфоровая, не рассыплюсь, – чуть улыбаясь, попросила она, продолжая разминать ему пальцы.
– Ладно, так и быть. Торжественно клянусь, что в следующий раз без колебаний спихну тебя на пол, чтобы ты не мешала мне вольготно спать, – шутливо заявил Пиетт.
– Вот и договорились, – Игнис, сладко потянувшись, устроилась поудобнее и ласково взъерошила его по-военному короткую стрижку. – Когда мы только встретились, у тебя ведь не было ни единого седого волоса... А сейчас вон сколько седины. Если бы не я, ты и сейчас спокойно бы сидел в своем генштабе и не сталкивался бы ежедневно с Вейдером. Да и этого, – она протянула руку и кончиками пальцев слегка прикоснулась к едва заметному шраму на его скуле, – тоже не было бы...
– Я готов поседеть целиком и заработать еще кучу шрамов, только чтобы не расставаться с тобой. И вообще, разве тебе в свое время не вбивали в голову древнюю, как покойный джедайский Орден, истину, что шрамы красят мужчину? – спросил Пиетт, изо всех сил пытаясь сохранять серьезное выражение лица.
– Вообще-то мужчину красят не шрамы, а интеллект и отношение к женщине, – весело сказала она. – И с тем, и с другим у тебя полный порядок, могу это засвидетельствовать в любом суде Галактики!
Не сдержавшись, Пиетт фыркнул и хотел было ответить, но тут звякнул хронометр – сигнал означал, что где-то через час им придется вставать и собираться, чтобы расстаться в очередной раз.
– Как же я ненавижу этот мерзкий прибор! – с чувством сказала Игнис. – Интересно, для нас наступит время, когда мы не будем постоянно прислушиваться к его писку? Не будем в спешке, скрываясь от любопытных глаз, разбегаться каждый по своим делам? Если бы ты знал, как мне надоело встречаться такими вот урывками. Хочу нормальную, спокойную, тихую жизнь где-нибудь далеко, без армии и войны, где не будет ни Империи, ни Альянса. Чтобы каждый день высыпаться и утром вставать когда захочется, а не когда надо. Никуда не торопиться. Ничего и никого – и в особенности ни за кого! – не бояться... Как думаешь, у нас когда-нибудь так будет, а?
Он притянул ее к себе и обнял:
– Обязательно будет. Клянусь тебе.
Игнис грустно вздохнула и прижалась к нему покрепче:
– Я верю. Просто хочется, чтобы этот момент поскорее уже наступил. Я так устала от бесконечного притворства, жизни в страхе и вечного ожидания внезапных неприятностей из-за каждого угла.
Пиетт промолчал. Он и сам понимал, что с их тайными встречами пора заканчивать, как и со службой в имперском, вернее, вейдеровском флоте. Долго так продолжаться не может. Уже скоро он доведет свой тайный план до полной готовности, и можно будет действовать. Если только...
Если только до этого он не подведет повелителя.
Стоило только подумать об этом, как в памяти Пиетта невольно всплыл тот страшный день, когда Вейдер в буквальном смысле слова выпотрошил его разум. И вспомнилась угроза сделать с Игнис нечто ужасное. Он стиснул зубы, изо всех сил стараясь изгнать из мыслей жуткие воспоминания, потому что знал – она немедленно уловит изменения в его настроении, а он не хотел портить ей такой прекрасный день.
К сожалению, достаточно быстро вышвырнуть Вейдера из своих воспоминаний он не успел – Игнис, не поднимая головы, попросила:
– Пожалуйста, не надо.
Пиетт мысленно обозвал себя идиотом и, чтобы поскорее переключиться на нейтральную тему, поцеловал ее в растрепанную макушку.
– Я внезапно ощутила твой страх, – негромко сказала она. – Ты что, опять подумал... о нем?
– Да, – честно признался Пиетт. – У меня получается как в той известной истории: попросить кого-то не вспоминать о белой банте, и он только о ней все время и будет думать... Знаю, как тебе неприятно сейчас ощущать это. Извини, не сдержался.
Игнис повернулась так, чтобы видеть его глаза:
– Просто вернись к прежним мыслям. Когда я только проснулась, твои эмоции и чувства были такие... такие... – она вздохнула, пытаясь подобрать правильные слова, – светлые, вот.
Обычно у Пиетта не получалось достаточно быстро забыть о Вейдере и той опасности, которую он представлял для них с Игнис. Чтобы кардинально сменить направление беседы, он решил задать вопрос, интересовавший его уже давно:
– Слушай, мы с тобой уже так давно знакомы, сегодня официально поженились, а я почему-то до сих пор не спросил – как ты вообще это... воспринимаешь? Ну, на что именно похожа эмпатия? Что конкретно ты чувствуешь, когда общаешься с людьми или экзотами?
Игнис как следует взбила подушку, перевернулась на спину и, задумчиво глядя в стенку напротив, начала:
– Ну, с людьми дело обстоит проще, а вот экзотов у меня почти совсем не получается правильно почувствовать. Все же у нас и у них кардинально иначе устроены разум и принципы мышления. На то, что для людей является возмутительным или категорически недопустимым, фей’лия, каминоанцы или мон-каламари, к примеру, могут только недоуменно пожать плечами – мол, из чего вы проблему-то делаете? А ведь есть еще животные... Как-то раз родители повели меня в корусантский зоопарк. Я тогда была еще совсем маленькая, но до сих пор очень ясно помню, как возле ранкора, отделенного от нас мощным силовым полем, почувствовала голод. Причем такой нестерпимый, что попросила родителей поскорее пойти в какое-нибудь кафе. Стоило только удалиться от ранкорьего вольера подальше, как голод сразу же прошел. Позднее, когда я анализировала свойства эмпатии, то пришла к выводу – у животных могу улавливать только основные, базовые инстинкты: страх, голод, ярость, удовлетворение. А вот у разумных существ эмоциональный спектр настолько широк, что иногда и слово-то точное подобрать трудно, тем более если это негуманоид. У людей все чувства такие... сложносоставные, тесно спаянные друг с другом, из любви порой проистекает страх, из него – гнев и так далее, и получается такой дико запутанный клубок, что иногда сразу и не разберешь, что у собеседника в голове творится... Тьфу ты, – она недовольно поморщилась, – сколько чего наболтала, а в итоге так и не сообщила тебе, на что же похожа эмпатия.
– Если тебе трудно сформулировать, – сказал Пиетт, легонько водя кончиками пальцев по ее плечу, – не мучайся, я просто так спросил. Чтобы удовлетворить вечное любопытство бывшего штабного аналитика.
– В общегалактическом языке и слов-то таких, по-моему, нет, – призналась Игнис. – Давай-ка я попробую найти подходящую аналогию или ассоциацию с чем-то хоть немного похожим... – с шумным вздохом она повернулась обратно на бок и, чтобы как следует сосредоточиться, прикрыла глаза. Пиетт повыше натянул на нее одеяло – она предпочитала, чтобы в их квартире было довольно прохладно. Сам он считал, что термостат не мешало бы поставить на несколько более приятную температуру, но, как обычно, уступил ее желанию.
– Представь себе, – медленно начала она через минуту, все еще с закрытыми глазами, – что ты стоишь в длинном-длинном коридоре. От него отходит множество ответвлений, которые тоже, в свою очередь, делятся все дальше и дальше. Фактически это огромный лабиринт. Там не очень светло. Непонятно, где находятся источники света, потому что никаких ламп ты не видишь – словно тускло светятся сами стены. И везде двери. Очень много дверей, и все закрыты. Ты с нетерпением начинаешь по-очереди открывать одну за другой, чтобы обнаружить, что же находится там, внутри. Ну чтобы наконец найти выход из этого унылого места. Но в большинстве случаев ты не находишь там ничего интересного, приятного или хорошего. Про выход я уже и не говорю. Чем больше дверей ты открываешь, тем сильнее нетерпение и надежда сменяются усталостью, обреченностью и какой-то тягучей тоской...
– Ну и что же там... внутри? – тихо спросил Пиетт, мысленно представляя себе подобный коридор.
– А это смотря чью дверь ты открываешь, – усмехнулась она, открывая глаза. – Очень часто встречаются только залежи непонятного барахла, какие-то бумаги, тряпки, обрывки чего-то ветхого, старая поломанная мебель и техника... Бывает, что видишь только голые стены и толстый слой пыли на полу. Чаще всего потом выясняется, что обладатель такой вот пустой комнаты, как бы помягче выразиться... э-э... да чего там выбирать выражения – просто идиот.
– И много таких пыльных помещений тебе попадалось? – поднял бровь Пиетт.
– Ты же прекрасно знаешь, в каких количествах идиоты водятся вокруг нас, – фыркнула она. – Иногда за неделю встречаешь их больше, чем случается денежных пари на Кореллии за год!
И они дружно рассмеялись. Благо и у него самого была куча прекрасных примеров еще со времен генштаба. Отсмеявшись, Игнис продолжила уже серьезно:
– Иногда натыкаешься на такие плотные переплетения паутины, что паук, который их создал, должен быть размером с банту. У многих женщин в центре стоит огромное зеркало в позолоченной раме, на тумбочке перед ним – куча всякой косметики, а вокруг – вешалки с ворохом безвкусных платьев. Бывают комнаты, доверху забитые пачками кредитов. У военных почти всегда бывает аккуратно и прибрано, но серо, стандартно и примитивно аж до зубовного скрежета. Ох, извини, я не тебя имела в виду, – подавшись вперед, она нежно поцеловала его, а потом посерьезнела: – Еще есть такие двери, которые откроешь, а там... Как будто внутри случилась настоящая бойня. Кровь, везде кровь, и запах такой... – она передернулась. – Причем никто из окружающих даже и не подозревает, что в себе носит обладатель такой вот двери.
Пиетта внезапно осенило, но он прикусил язык, не желая затрагивать тему, которую они с Игнис обычно старались избегать. А она, словно действительно прочитав его мысли, подтвердила:
– Именно нечто подобное я и чувствовала при общении с обоими Тагге. Теперь ты понимаешь, что я испытала, когда впервые с ними встретилась? И узнала, что дядя меня прочит Ульриху в невесты?
– Не вспоминай о них. Ни о Тагге, ни о дяде. Двое уже на том свете, а третьему сейчас не до тебя.
– А вдруг он после окончания войны решит вернуться к обсуждению нашей свадьбы? Пусть он уже теперь и не имперский офицер, но по своим каналам всегда сможет узнать, что я служу на Фондоре, и найти меня ему будет проще простого...
– Забудь о Тагге, – твердо заявил Пиетт. – Навсегда вычеркни его из своей памяти.
– Ты уверен? – Игнис внимательно всмотрелась ему в глаза.
– Абсолютно. Даже не думай о том, что тебе может грозить опасность с его стороны.
– А ведь ты совершенно точно в этом убежден, – задумчиво сказала она. – Наверняка уже выработал какой-то хитроумный план, тем более у нас обоих есть фальшивые документы... Но я не буду ничего спрашивать. Раз ты мне еще ничего не сообщил, значит, пока просто не пришло время.
– Да, у меня есть кое-какие идеи, – согласился Пиетт, – но пока рано говорить, что у меня имеется полностью готовая схема действий. Совсем скоро я тебе все расскажу, ладно?
– Конечно, я тебя совсем не тороплю. Да, я ведь еще не закончила свое эпохальное повествование про тот коридор, – Игнис взяла его за руку и стиснула ее изо всех сил, словно кто-то невидимый пытался их разлучить. – Так вот, если продолжать наше сравнение с открывающимися дверями. Я хочу, чтобы ты это знал, Сорел. Всю свою жизнь, до встречи с тобой, я тоскливо брела по тому коридору, среди пыли, паутины, забытого барахла и всякой ерунды. На том имперском юбилее я стала медленно – а куда торопиться, если всегда и везде находишь одно и то же? – открывать очередные двери. Потом – помнишь, я тебе рассказывала? – перед моими глазами словно взорвалась сверхновая, а когда я оклемалась, то вдруг увидела, что одна створка теперь открыта нараспашку. И как я ее раньше не сумела заметить? Из проема бьет солнечный свет, знаешь, такой, как бывает летним утром на Набу: теплый, но не жаркий, яркий, но не ослепляющий. И я, как завороженная, медленно иду к этой двери, вхожу в нее – а там не комната, вовсе нет. Там залитый светом луг с зеленой травой высотой мне почти по колено. Рядом шумит небольшой ручей. Цветов вокруг просто море! Стою я в центре этого луга с закрытыми глазами, раскинув руки, чувствую лицом тепло солнечных лучей, вдыхаю ароматы трав и понимаю – еще одно мгновение, и у меня вырастут крылья. И я широко раскину их и взлечу высоко-высоко в это невероятно синее небо и все навсегда изменится. Вот что я тогда ощутила.
Пиетт ничего не ответил, так как знал: ей не нужны его слова, она и так прекрасно ощущает, что он к ней испытывает. И поэтому просто покрепче обнял ее и прижал к себе.
Он никогда не верил в чудеса; изредка услышанные в Академии рассказы о Великой Силе воспринимал не то чтобы критически, но с примесью легко объяснимого недоверия. Встреча с Игнис заставила его пересмотреть свои взгляды. Чудеса действительно случаются, и неважно, кого именно он должен за них благодарить – судьбу, Великую Силу, одного из множества галактических богов или просто стечение обстоятельств. Любимая женщина, которую он и не думал в жизни встретить, сейчас лежит рядом с ним, он ощущает тепло ее тела, мягкость и аромат ее волос, наслаждается прикосновениями ее пальцев к своей коже... Разве это не чудо?!
Он притянул ее к себе и начал целовать, совсем забыв, что им уже пора вставать и возвращаться на службу. Судя по пылу, с которым Игнис принялась отвечать на его поцелуй, она тоже не думала ни о своем Департаменте, ни о второй Звезде Смерти, ни об Империи с Альянсом. А вот техника, к сожалению, ничего не забыла – в очередной раз пискнул ненавистный хронометр. Пиетт и Игнис с превеликим трудом оторвались друг от друга, в унисон тяжело вздохнули, а потом с неохотой вылезли из постели и начали одеваться.
Пиетт собрался раньше нее, достал из ящика прикроватной тумбочки магнитную карту, блокирующую дверной сенсор, и присел в кресло. Игнис уже как раз закончила расчесывать длинные, отливающие медью волосы и собрала их в аккуратный пучок на затылке. А потом сняла обручальное кольцо, то самое, что он преподнес ей на Эриаду, и повесила его обратно на цепочку.
– Мне надоело скрывать твой подарок, – почувствовав его взгляд, она обернулась. – Хочу носить его открыто, а не прятать на шее под одеждой.
– Скоро сможешь. Надо уже совсем немного потерпеть.
– Просто когда знаешь, что осталось недолго, выносить ожидание становится все сложнее. Хочешь сделать или получить это что-то немедленно, – она подошла к нему и погладила по щеке. Пиетт знал, что этот жест означает проявление любви и нежности. Он перехватил ее руку, повернул ладошкой вверх и поцеловал, после чего слегка подтолкнул Игнис к входной двери:
– Пошли, а то мы опоздаем. В самом крайнем случае ты заработаешь выговор, а вот с меня Вейдер три шкуры спустит и придушит до полусмерти, если я вовремя не появлюсь на борту “Исполнителя”.
– Я и не думала, что двадцать четыре часа – это, оказывается, так мало, – с огорчением сказала она. – Как будто мы только что встретились в ботаническом саду, а уже снова настало время прощаться...
– Время – вообще очень странная штука, – Пиетт подхватил два свертка с одеждой, пропустил Игнис вперед, а потом провел картой по сенсору, запирая дверь. – В неудачных ситуациях оно тянется бесконечно, словно пески Татуина, а хорошие моменты пролетают невероятно, просто-таки преступно быстро.
Держась за руки, они молча дошли до лифта, спустились вниз и вышли на улицу. Над их головами со свистом пролетали флаеры и спидеры, мимо спешили прохожие. Бросив взгляд на хронометр, Пиетт спросил:
– Какой у тебя сегодня маршрут?
– Поймаю такси и отправлюсь в сектор UL-7, помнишь, где мы встретились в прошлый раз? Там расположен большой торговый центр, где я в туалете и облачусь в свою идиотскую форму. Около центра есть несколько остановок репульсорных автобусов, на одном из них я и долечу до Департамента. А где ты снова перевоплотишься в имперского офицера?
– Рядом с военным космопортом есть несколько забегаловок, также оборудованных туалетами, – улыбнулся он, протягивая ей один из свертков. – При моем росте и не бросающейся в глаза внешности вряд ли кто-то заметит, что вошел обычный человек, а вышел уже адмирал. Так что за меня не беспокойся. И обязательно не забудь прислать весточку, что добралась на работу вовремя и не заметила ничего подозрительного. А то я не смогу спокойно отбыть в очередной рейд, если не удостоверюсь, что с тобой все в порядке.
– Я хоть раз забыла написать? – Игнис притворно нахмурилась. – То-то же. Иногда я могу не вспомнить, когда день рождения у тети Талассы или точную дату официального образования Империи, но все, что связано с тобой, я не забуду никогда, – она помолчала и со вздохом добавила: – Мне, наверное, уже давно пора.
– Пора, – Пиетт шагнул вперед и обнял ее. – Будь осторожна и береги себя.
– Ты тоже, – прошептала она. – Вернись ко мне поскорее, целым и невредимым.
– Я люблю тебя, – он сильнее прижал ее к себе, а потом резко разомкнул объятия: – Уходи, а то еще немного, и я не смогу тебя отпустить.
Не отрывая от него глаз, Игнис медленно сделала пару шагов назад и взмахнула рукой, ловя воздушное такси. Почти сразу же из общего потока вырвался один флаер и резко спикировал к тротуару. Пиетта посетило неимоверно острое ощущение дежа-вю – она снова, как тогда на Корусанте, улетает от него, а он стоит и смотрит, не в силах ничего изменить.
Пока не в силах, подумал он и заставил себя изобразить непринужденную улыбку для Игнис, уже сидящей во флаере. Скоро эти нескончаемые расставания и прощания наконец закончатся и они будут вместе. Великая Сила, изо всех сил попросил он, если именно тебе мы обязаны своей встречей и всем, что с нами потом случилось, пожалуйста, помоги нам еще немного. Совсем чуть-чуть!
Воздушное такси взмыло вверх и быстро затерялось в потоке транспорта. Проводив его взглядом, Пиетт тоскливо вздохнул. Пора снова настраиваться на рабочий лад. Кто знает, что могло случиться на “Исполнителе” за сутки его отсутствия? Скорее всего, ничего серьезного, ремонтники твердо обещали наладить вспомогательный реактор часов за восемь-десять максимум, но кучу мелких проблем и неприятностей он по прибытии на флагман получит обязательно, и решить их надо будет как можно скорее. Вейдер наверняка уже ждет не дождется, когда истекут двадцать четыре часа, на которые он отпустил своего адмирала, чтобы продолжить терзать его своими приказами.
Игнис уже была далеко, так что Пиетт мог позволить неприятным мыслям, которых он в ее присутствии тщательно старался избегать, беспрепятственно завладеть его разумом. Он остановил свободный флаер, отдал приказ лететь к военному космопорту и глубоко погрузился в тяжелые раздумья.
Продолжение следует
НАЗВАНИЕ: “Встречи и прощания”
АВТОР: Пацка
БЕТА: jane_connor
РЕЙТИНГ: PG-13
КАТЕГОРИЯ: Гет
ЖАНР: Ангст / Романтика
ПЕЙРИНГ: Фирмус С. Пиетт / новый женский персонаж
РАЗМЕР: миди (двенадцать глав)
СТАТУС: в процессе
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ: в самом конце будет АU, но пока все в соответствии с каноном
ДИСКЛАЙМЕР: Вселенная и герои принадлежат только и исключительно Джорджу Лукасу, я их взяла на время поиграться
САММАРИ: Неизвестная сторона жизни имперского адмирала Фирмуса С. Пиетта.
ХРОНОЛОГИЯ СОБЫТИЙ: вот тут
Предисловие - глава первая - глава вторая - глава третья - глава четвертая - глава пятая - глава шестая - глава седьмая - глава восьмая - глава девятая
Глава десятая
Пиетт отбросил сухой прутик, который бездумно вертел в руках, посмотрел на хронометр, вздохнул, поднялся со скамейки и стал задумчиво прохаживаться взад и вперед по одной из тропинок фондорского ботанического сада. За последние двадцать пять минут он успел во всех подробностях изучить растущие вокруг виды иторианских и ондеронских – о чем уведомляли соответствующие таблички – эндемиков, высаженных на разбитых по бокам от тропинки клумбах, и теперь решительно не знал, куда себя девать.
Игнис должна была появиться уже четверть часа назад.
Он прикинул, не связаться ли с ней по комлинку еще раз, но поразмыслив, решил не мешать – мало ли по какой причине она опаздывает. Вполне возможно, что она не сумела вовремя отпроситься у начальства, как планировала; недавно Игнис написала ему, что у них в Департаменте сейчас творится нечто необычное, но что именно, она расскажет ему только при личной встрече. Так что Пиетт взял себя в руки, запасся терпением и продолжал мерять шагами тропинку, с трудом удерживаясь от того, чтобы не смотреть на хронометр каждые пять минут.
Читаем дальшеВпервые он попал на Фондор три года назад, когда его по рекомендации Таркина перевели из генштаба в сформированный Вейдером “Эскадрон смерти”, который должен был отправиться на поиски баз Альянса вместе с готовящимся сойти с верфей “Исполнителем”.
Перед самым отлетом всем экипажам дали увольнительную, так что в распоряжении Пиетта внезапно оказались свободные двадцать четыре часа. Игнис в тот момент была на базе Мау, недостижимо далеко, и увидеться они никак не могли, как бы страстно он этого не желал. Трезво взглянув на создавшуюся ситуацию, он для начала написал ей обстоятельное письмо, а потом как следует выспался – его одолевали подозрения, что на борту “Обвинителя” такая возможность может выдаться очень нескоро. Потом, от нечего делать, он стал просматривать данные по Фондору и случайно обнаружил, что на планете имеется целый ботанический сад. В бытность свою имперским аналитиком Пиетт и не подозревал, что на планете, поверхность которой полностью занята заводами и фабриками, производящими всевозможные типы кораблей любых размеров и предназначений, вообще могут расти хоть какие-то деревья.
Просмотрев несколько изображений ботанического сада, он вдруг неожиданно для себя понял, что за последние десять лет своей жизни слишком много времени провел в интерьерах исключительно из транспаристила и различных сплавов и соскучился по запаху мокрой земли и хотя бы паре-тройке цветущих кустов.
Естественно, при ближайшем рассмотрении парк, разбитый вдали от основных крупных производств, ни размерами, ни разнообразием представленных видов не мог конкурировать с роскошными садами при корусантском дворце Палпатина, но для неизбалованных природой жителей Фондора даже такого количества флоры было вполне достаточно. Обычно в саду гуляли либо жены и дети сотрудников верфей и заводов, либо влюбленные парочки. Реже встречались одиночки, пришедшие туда после работы просто посидеть, подышать свежим воздухом и посмотреть на редкие виды цветов и растений, завезенные на планету чьей-то заботливой рукой. После полутора часов, проведенных под успокаивающее журчание небольшого водопада в напряженном обдумывании различных версий своего будущего, Пиетт твердо решил – если судьба когда-нибудь снова занесет его на Фондор, то лучшего места, чтобы на пару часов спрятаться от бесконечных проблем, ему точно не найти.
После нескольких рейдов и мало-мальски серьезных стычек “Эскадрона” с кораблями Альянса оказалось, что на линейном крейсере таких чудовищных размеров, как “Исполнитель”, постоянно возникают всяческие неполадки и всплывают незамеченные раньше недоделки. А следом за этим выяснилось: Вейдер предпочитает, чтобы флагман его личного флота всегда осматривали и, при необходимости, ремонтировали те же специалисты, что были задействованы при его проектировании и постройке. Так что после Явинской битвы флот ситха неоднократно приходил к фондорским верфям.
Пока инженеры и ремонтники со всей возможной тщательностью изучали каждый квадратный метр “Исполнителя”, а заодно и обшивку “звездных разрушителей”, потрепанных в сражениях с повстанцами, Пиетт старался хотя бы на немного сбежать в ботанический сад – там он мог самую малость успокоить свои истрепанные в лохмотья нервы. А спустя год после назначения на “Обвинитель” – еще и для того, чтобы увидеться с Игнис.
За этот срок она тяжелым и упорным трудом смогла зарекомендовать себя в Департаменте военных исследований как отличный работник, и начальство с повышением перевело ее с базы Мау в фондорский филиал. Правда, Игнис пришлось весь этот год не только вкалывать с утра до ночи и без выходных, но и сунуть нужным людям немалую сумму за то, чтобы филиал оказался именно фондорским. Слава Галактике, Талассу просить об одолжении не пришлось – Игнис свободно распоряжалась родительским наследством и могла не отчитываться перед тетей о тратах.
Радости Пиетта, когда Игнис сообщила ему о своем переводе, не было предела – теперь они могли встречаться. Пусть редко, урывками, пусть всего на несколько часов, но теперь, когда “Эскадрон” периодически возвращался к Фондору, они как-то умудрялись выкраивать время для свиданий.
До событий у Хота Пиетт достаточно легко мог улизнуть от Оззеля, благо для покойного ныне адмирала капитан первого ранга был не настолько важной персоной, чтобы требовать от него постоянного присутствия в пределах видимости. А вот после Хота...
Пиетт невольно вздрогнул и мысленно вернулся в недавнее прошлое.
Во время беспинских событий он был абсолютно уверен, что живым с мостика “Исполнителя” уже не уйдет. Летающая рухлядь с гордым названием “Тысячелетний сокол”, в которой техники согласно его приказу деактивировали гипердрайв, каким-то чудом смогла перейти на скорость света и в самый последний момент все-таки улизнула от Вейдера, который очень хотел заполучить ее пассажиров.
Пиетт буквально окаменел, увидев, как контрабандистский корабль растворяется в глубинах космоса. Паникующий разум приказывал ему, не теряя ни секунды, подойти к ближайшей деке, – черт с ними, со свидетелями, – и отправить Игнис условный сигнал бежать с Фондора как можно скорее и как можно дальше. Но ноги у него буквально приросли к дюрасталю мостика, так что он только мог с невыразимым ужасом наблюдать за черной фигурой ситха, внимательно изучающей опустевшее пространство за главным обзорным иллюминатором. Когда после нескольких мучительных мгновений Вейдер медленно развернулся и ушел прочь, Пиетт почувствовал, что эти секунды ожидания неотвратимой казни отняли у него как минимум пару лет жизни. С трудом прочистив горло, он хрипло отдал экипажу стандартный приказ просчитать все возможные траектории сбежавшего корабля, после чего без промедления покинул мостик и бросился в свою каюту – предупреждать Игнис. В тот момент он и помыслить не мог, что неудача с “Тысячелетним соколом” сойдет ему с рук, хотя фактически его вины в этом не было и техники действительно деактивировали в этом разболтанном корыте гипердрайв.
Отправив Игнис приказ бежать сразу же после прочтения письма, Пиетт извлек из оззелевского бара бутылку коррелианского виски пятнадцатилетней выдержки и впервые в жизни залпом опрокинул полный до краев стакан. Не все ли равно, рассуждал он, в трезвом состоянии умирать или нет? Потом он сидел в кресле, судорожно вцепившись в подлокотники, с отчаянием смотрел на входную дверь и ждал появления Вейдера – он почему-то был уверен, что после такого вопиющего провала тот явится к нему лично. Ждал Пиетт довольно долго, но ситх так и не пришел его казнить. В итоге после перенесенной нервотрепки и целого стакана виски на пустой желудок Пиетт чуть было не отключился и пришел в себя только от настойчивого писка комлинка – он был нужен на мостике.
По дороге он завернул к медикам флагмана, которые снабдили его необходимыми спецсредствами, и на мостик Пиетт добрался уже трезвым как стеклышко, бодрым, энергичным и вернувшим себе внешнее хладнокровие.
Когда он, буквально физически ощущая царящее среди вахтенных и адъютантов напряжение, решал возникшие за время своего отсутствия проблемы, засветился главный переговорный экран и на нем возникла черная фигура повелителя. Тут же установилась такая гробовая тишина, что Пиетт услышал, как тихо гудят в своих кожухах силовые кабели, снабжающие энергией оборудование мостика. Все закономерно ждали, что им вот-вот сообщат, кто же будет назначен их новым адмиралом, но дружно ошиблись – Вейдер никого душить не стал и по каким-то своим причинам ни единым словом больше не вернулся к сбежавшему в гиперпространство “Соколу”. Вместо этого ситх отдал приказ немедленно направить “Исполнитель” к Корусанту, а Пиетту – вернуться обратно на “Обвинитель” и оттуда продолжать командование флотом.
Отдавая капитанам “звездных разрушителей” необходимые распоряжения, Пиетт напряженно думал, что ни ему, ни Игнис по идее больше ничего грозить не должно – расправу над провинившимися ситх никогда не откладывал на потом. Уж в этом-то Пиетт за все годы, проведенные рядом с Вейдером, мог прекрасно убедиться. Так что после некоторых колебаний он осмелился связаться с повелителем и спросил, что делать с “Устрашителем” и “Законотворцем”, которые умудрились врезаться друг в друга у Хота и теперь нуждались в серьезном ремонте на верфях. Вейдер равнодушно разрешил ему отвести флот, временно остающийся без своего флагмана, к Фондору для проведения необходимых работ. После чего отключился и не выходил из своих покоев все то время, что свежеиспеченный адмирал провел на борту “Исполнителя”.
Вскоре Пиетт смог наконец добраться до деки, чтобы отменить отосланный Игнис приказ немедленно бежать, и обнаружил в личной почте ее донельзя взволнованное письмо. Оказывается, она больше недели находилась на полевых испытаниях, только что добралась до своей фондорской квартиры, прочитала сначала его первое послание, в котором он предупреждает ее о возможной необходимости быстро бежать, а потом сразу же – второе, с указанием немедленно это сделать. Она крайне встревоженно спрашивала, что все это вообще означает, все ли у него в порядке и что ей, собственно, теперь делать – зачем-то бежать куда глаза глядят или все же не надо?
Пиетт с облегчением перевел дух и мысленно поблагодарил неведомых начальников Игнис, которые так вовремя отправили ее на полигон. Иначе сейчас он бы не знал, где ее искать: в первом письме он запрещал сообщать, куда она собирается направиться – чтобы Вейдер не смог этого прочитать ни в письме, ни в его мыслях. И если бы Игнис получила первое послание вовремя и успела бы все обдумать и осмыслить, то после прочтения второго могла немедленно собрать свои вещи, прыгнуть в первый попавшийся корабль и раствориться среди бескрайних просторов Галактики.
Он немедленно написал, что просит прощения за то, что заставил ее волноваться, что никуда лететь сломя голову не надо, потому что произошло досадное недоразумение, и что он все объяснит, когда вскоре прибудет на Фондор. Пиетт не хотел ввергать ее в еще большую панику и решил поговорить с ней о вейдеровской угрозе при встрече, а не обмениваясь сообщениями за сотни парсеков. Теперь он был даже рад, что “Тысячелетний сокол” смог улизнуть – он подозревал, что именно из-за сбежавшего контрабандистского корабля Вейдер неожиданно решил отправиться на Корусант, тем самым давая им с Игнис возможность встретиться в очередной раз.
Приведя “Эскадрон” к фондорским верфям и сдав пострадавшие “разрушители” на попечение технических служб, Пиетт сухо проинформировал своего заместителя, контр-адмирала Эрвина, что на несколько часов отбывает по важным и неотложным делам и требует, чтобы его ни в коем случае не беспокоили по комлинку. Эрвин и адъютанты обменялись многозначительными взглядами, но в тот момент ему было глубоко наплевать и на их взгляды, и на их мнение. Главное – Вейдер был очень далеко, а помешать ему сейчас больше никто не мог, да и не имел права.
Как только они с Игнис встретились, она сразу же уловила его крайне подавленный эмоциональный настрой, немедленно посерьезнела, очень внимательно, не прерывая, выслушала подробный рассказ и долго молчала. А потом призналась, что все равно ни за что и никуда бы не сбежала. Пиетт начал было возмущенно возражать, но она твердо заявила, что если Вейдер его убьет, то уже не будет иметь никакого значения, что с ней случится потом. Пиетт чуть дара речи не лишился, а потом впервые за все время их знакомства повысил на нее голос. В результате они чуть не поссорились – Игнис упорно твердила, что лучше сразу отправиться на тот свет, чем до старости влачить тоскливое, бессмысленное существование, прячась где-то на задворках Галактики и зная, что он уже никогда к ней не вернется. А он пытался внушить ей, что ему будет намного спокойнее служить под командованием Вейдера, если будет уверен, что ее безопасности ничего не угрожает. В итоге спор закончился ее слезами – Игнис долго плакала, уткнувшись ему в плечо, и сквозь всхлипы твердила, что не может его потерять, а он гладил ее по голове, уверяя, что волноваться не о чем и все будет хорошо, и мысленно ругал себя последними словами за то, что накричал на нее. Но он просто не мог сдержаться, представляя себе во всех красках то, что люди Вейдера с ней могут сотворить за его возможные промахи.
Немного успокоившись, Игнис попросила его прекратить заниматься самоедством, потому что она и так все время на нервах и просто не в силах выносить еще и исходящее от него сейчас чувство вины. И добавила что прекрасно понимает и ощущает всю степень его волнения, но пусть и он поставит себя на ее место – а каково ей знать, что он теперь адмирал личного флота лорда Вейдера, ответственность на нем теперь лежит просто-таки чудовищная, а главнокомандующий безжалостен и не склонен прощать ошибки?
Пиетт вполне допускал, что раз Вейдер почему-то оставил его в живых после провала с “Тысячелетним соколом”, то в дальнейшем ему могут сойти с рук провинности и поменьше. Но поскольку он на все сто процентов в этом уверен быть не мог, то его идея с бегством по-прежнему оставалась в силе. В итоге после долгих обсуждений и жарких споров они с Игнис пришли к соглашению: если Пиетт вдруг еще раз невольно подведет повелителя, то снова немедленно – если успеет – отсылает ей предупреждение. Куда она направится, они заранее не договорились, чтобы Вейдер не смог этого узнать ни с помощью своей Силы, ни с помощью тех средств, что в широком ассортименте имеются в распоряжении особого отдела имперской службы безопасности. Если Пиетт тем не менее переживет очередную ошибку, а письмо Игнис уже получит и успеет бежать, то у первой же планеты, где остановится “Эскадрон”, Пиетт дезертирует, отправится на далекую Лианну, где с фальшивыми документами и будет, затаившись, ждать ее появления. Таким образом он мог гарантировать, что от него Вейдер местонахождение Игнис никаким образом не узнает. А дождаться ее в этом галактическом захолустье он уж как-нибудь да сможет. В конце концов, что он бесконечно делает с момента той их встречи на имперском юбилее три года назад, как не ждет?
Ну а если он не успеет ее предупредить – ну что же, значит, такова была воля Великой Силы...
Конечно, в их плане было слишком много “если” и при ближайшем рассмотрении он не выдерживал абсолютно никакой критики – Пиетт как бывший аналитик это прекрасно понимал. Но лучшей альтернативы у них с Игнис просто не было, а разработанная схема действий хотя бы чуть-чуть ее успокоила. Ну а он должен будет стараться, не щадя ни себя, ни подчиненных, чтобы этой витиеватой и ненадежной комбинации не пришлось воплотиться в жизнь.
В течение почти двух лет, прошедших после перевода Игнис в фондорский департамент, они виделись каждые три-четыре месяца. Хотя Пиетт и невыносимо скучал по ней во время расставаний, но по крайней мере знал, что в ближайшее время флот опять окажется у Фондора и они встретятся снова. Только воспоминания и ожидание следующего свидания с Игнис давали ему силы выносить почти постоянное присутствие Вейдера рядом с собой.
Семь с лишним месяцев, проведенных на должности командующего, дали Пиетту больше возможностей для воплощения в жизнь некоего плана, который начал зарождаться у него почти сразу же после первой фондорской встречи с Игнис. Он отлично понимал, что то шаткое положение, в котором они находятся, отнюдь не вечно. Достаточно всего лишь плохого настроения Вейдера, внезапной смены руководства Департамента военных исследований – и последствия могут быть катастрофическими и необратимыми. И поэтому он обязательно должен что-то сделать.
Сначала у него появилась лишь абстрактная мысль, что должен это “что-то” предпринять, но каковы конкретно должны быть его действия, не имел ни малейшего представления. Но постепенно в его разуме, привыкшем за много лет службы в штабе анализировать самые различные ситуации и искать из них наилучший – или, по крайней мере, причиняющий наименьший ущерб – выход, забрезжила некая смутная и дерзкая идея. Пиетт решил до поры до времени ничего не рассказывать Игнис, потому что план требовал серьезной доработки и материальных вложений; со второй частью проблем не было, но вот довести все свои идеи до идеального воплощения он пока еще не успел.
Неделю назад на “Исполнителе” возникли проблемы со вспомогательным реактором – не слишком серьезные, но требующие ремонта исключительно в условиях верфей. Выполняя приказ Вейдера, Пиетт привел флот к Фондору, в диком напряжении и спешке – а иного режима работы у него уже давно не было – завершил все дела и пошел сдавать ситху итоговый рапорт. И, отчитавшись, внезапно получил снисходительное “раз уж флагман не будет готов к отлету еще сутки, можете заняться своими личными делами, адмирал”.
Когда Пиетт услышал эту неожиданную формулировку из вокодера повелителя, то просто не поверил своим ушам. И продолжил ошарашенно стоять столбом, пока Вейдер, повысив голос, не приказал ему убираться с глаз долой. Дважды ему повторять не пришлось – Пиетта словно ветром сдуло из покоев ситха. Он не стал ломать голову над мотивами повелителя, а просто сообщил Игнис, что будет ждать ее на их обычном месте в ботаническом саду.
Она предупредила, что сможет отпроситься у начальства только часа через два или два с половиной, что Пиетта вполне устраивало. Он заехал в их с Игнис фондорскую квартиру, переоделся в штатское и отправился в ботанический сад, где и собирался провести время до ее появления, пытаясь сообразить, почему Вейдер сказал то, что сказал. Ведь у любого имперского адмирала, а тем более командующего личным флотом ситха, по определению нет и быть не может времени на “свои личные дела”.
После беспинских событий Вейдер как-то неуловимо изменился, Пиетт знал это совершенно точно, даже не обладая способностями Игнис. Раньше ситх принимал решения мгновенно, без малейшего промедления, теперь же Пиетту с адъютантами приходилось порой ждать несколько томительных секунд, пока из-под черной блестящей маски не раздастся необходимый приказ. Вейдер стал больше времени проводить, молча глядя в главный обзорный иллюминатор – совсем как тогда, когда “Тысячелетний сокол” сбежал в гиперпространство. В такие моменты Пиетту начинало казаться, что он прислушивается к чему-то, что недоступно слуху остальной команды. Главнокомандующий чаще приказывал подготовить свой личный шаттл и улетал в неизвестном направлении, никого не поставив в известность о сроках своего возвращения. Вряд ли другие офицеры замечали такие мелочи, но Пиетт уже давно был вынужден слишком внимательно и очень тщательно следить за поведением Вейдера, и даже такие незначительные перемены явно бросались ему в глаза. Но его не интересовали их причины, главное – повелитель почему-то решил не препятствовать его встречам с Игнис. А все прочее не имело никакого значения.
Единственное, что его сейчас огорчало – став адмиралом, в предыдущий визит “Эскадрона” к Фондору он не смог выкроить пару свободных часов и вырваться на свидание к Игнис. Они не виделись уже не три, как было до Хота, а целых семь с половиной месяцев. Всего одна пропущенная встреча – но ведь это уже так много!
Пиетт раздосадованно пнул сапогом подвернувшийся камушек. Он как-то сразу устал от бесконечной тревоги за безопасность Игнис, устал от мрачных серых интерьеров кораблей имперского флота, от постоянного давящего присутствия Вейдера… Но ничего, если все пойдет так, как он задумал, все может измениться. По крайней мере, он очень на это надеется.
От глубоких раздумий его отвлек голос, который он не слышал уже так давно:
– Сорел, прости, я очень торопилась, но все равно пришла позже, чем обещала. Шеф, сволочь такая, задержал из-за какой-то мелочи.
Он поднял голову и увидел перед собой на тропинке радостно улыбающуюся Игнис, в темно-серой униформе Департамента военных исследований со знаками отличия капитан-инженера третьего ранга.
Без лишних слов они обнялись и страстно поцеловались, а потом присели на ближайшую скамейку.
– Я так скучал, – тихо признался Пиетт, осторожно заправляя за ухо Игнис непослушную прядку, выбившуюся из ее строгой прически. – Слишком уж долго мы на этот раз не виделись...
– Семь месяцев, три недели и два дня, если совсем уж точно, – подтвердила Игнис. – Я тоже так по тебе соскучилась! Кажется, еще немного – и я бы сама попросилась на “Исполнитель”. Хоть энсином, но зато поближе к тебе.
– В данную минуту меня интересует очень важный вопрос – сколько в нашем распоряжении свободного времени?
– Я взяла полагающийся мне отгул. Пришлось вытерпеть обычное брюзжание шефа, но я уже к нему привыкла. Главное – он меня отпустил, и теперь я целый день свободна! А у тебя?
– Вспомогательный реактор на “Исполнителе” не будет готов еще в течение суток, так что на эти двадцать четыре часа я весь твой, – улыбнулся Пиетт, в кои-то веки услышавший хоть какое-то приятное известие.
– Целые сутки! – радостно ахнула Игнис. – У нас ни разу еще не было столько времени для свидания!
– А еще у меня для тебя новость – Ульрих Тагге уволился из имперских вооруженных сил и отправился на Тепаси, чтобы целиком и полностью посвятить себя делам клана, – сообщил Пиетт.
– Я старалась тщательно отслеживать все его перемещения по Галактике, но на базе Мау это было трудновато. А вот уже на Фондоре до меня доходили слухи, что после гибели старшего брата Тагге стал часто летать домой, чтобы заниматься семейным бизнесом, – кивнула Игнис. – Так часто, что начальство было не слишком довольно его постоянными отлучками. Но почему он захотел уйти из армии окончательно? Такой ярый карьерист – и решил остановиться на должности генерал-майора?
– Проверенные источники сообщили мне, что после смерти Кассио Ульрих стал самым старшим наследником мужского пола. Два других брата младше него, а сестре никто и никогда не даст управлять гигантской “Корпорацией Тагге”. Так что он без лишнего шума подал в отставку, предварительно переведя на счет армии солидную сумму, и отправился руководить семейными предприятиями.
– Как думаешь, это значит, что ему теперь будет не до меня? – тихо спросила Игнис.
– Полагаю, в обозримом будущем он точно не будет докучать тебе своими предложениями о свадьбе после победы над Альянсом. У “Корпорации Тагге” сейчас не слишком легкие времена, и он должен как можно скорее урегулировать все проблемы с бизнесом, оставшиеся после гибели брата.
– Пусть эти его проблемы еще долго не закончатся... Вдруг он снова появится в моей жизни?
– Это крайне маловероятно. Кстати, как у тебя дела на работе?
– Меня очень угнетает обстановка, если честно. Уже никаких сил нет терпеть, – Игнис откинулась на спинку скамейки и недовольно поморщилась.
– В смысле сложности и срочности заданий или в смысле эмоций окружающих?
– Все вместе, – она тяжело вздохнула. – Хотя нет, наверное, все же больше второе... На базе Мау тоже был отнюдь не санаторий для эмпата, но там по крайней мере было намного больше людей, действительно заинтересованных в том деле, которое им поручили. А не в том, кого бы подсидеть, обмануть, подставить и так далее, как здесь, на Фондоре. Да еще и эта история, из-за которой весь Департамент стоит на ушах…
– Та, о которой ты не хотела мне писать и из-за которой у вас там все взвинчены до предела?
– Она самая. По филиалу уже несколько месяцев ходят упорные слухи, что где-то на окраине Империи заканчивается строительство некоего невероятно засекреченного объекта. Туда хотят как можно скорее направить лучших специалистов, дабы объект под торжественный аккомпанемент фанфар сдать в эксплуатацию досрочно.
Несмотря на то, что в ботаническом саду было очень тепло, Пиетт внезапно похолодел от неожиданной и неприятной догадки:
– Тебя что, могу перевести? Неизвестно куда?
– Могу тебе сообщить под огромным секретом – мне уже известно, куда. Теперь я знаю, что это именно за объект. Недавно у нас был банкет по поводу дня рождения начальника отдела, где, как водится, было море выпивки. А она прекрасно развязывает языки. Ну вот один высокопоставленный гость с пьяных глаз мне и нашептал, что у Империи, оказывается, есть еще одна Звезда Смерти. Представляешь? И как только строительство второго такого технического монстра прошло всеми незамеченным? Ведь оно требует просто-таки колоссального количества финансовых вложений и задействования всех прочих ресурсов! Именно новая Звезда Смерти – тот самый секретный объект, куда в срочном порядке пошлют толковых специалистов со всех филиалов Департамента.
– Ты, как я подозреваю, относишься к толковым специалистам? – мрачно спросил Пиетт.
Вздохнув, Игнис кивнула:
– Отношусь. Ну не умею я выполнять работу спустя рукава, чтобы не привлекать излишнего внимания начальства. Такая уж я уродилась перфекционистка, на свою голову... Сам понимаешь, что утаить информацию о подобном объекте, если кто-то уже не удержал язык за зубами, не получится без арестов и прочих пугающих мероприятий, на которые горазда Служба Имперской Безопасности. А наши гости проболтались не только мне одной... В итоге после банкета сразу же поползли слухи о новой боевой станции и о том, что те, кто будет ее срочно достраивать, получат очень и очень неплохие сверхурочные. Вдобавок к удвоенной зарплате и различным льготам. Так что больше половины из тех сотрудников, кто может более-менее претендовать на определение “толковый специалист”, уже прикидывают, как они будут тратить эти сверхурочные. Понимаешь, у нас особо состоятельные люди не работают, и лишние деньги никому из них не помешают. А мне они, во-первых, не нужны, во-вторых – не желаю участвовать в доводке этого технологического чудовища до ума, и в-третьих – у меня отвратительные предчувствия насчет этой Звезды Смерти…
Пиетт едва сдержался, чтобы не выругаться. Ну вот, теперь еще и это. Похоже, сюрприз, который он собирается для нее сегодня устроить, полетит точнехонько в пасть голодного сарлака.
– Ты что? – встрепенулась Игнис. – Волнуешься? Из-за того, что я сейчас рассказала?
– Ну подумай, как же я могу не волноваться, а? – с горечью ответил он. – Если Альянс узнает о местоположении станции – а рано или поздно он узнает, их разведка вовсе не так плоха, как у нас принято считать, она станет их самой главной и важной целью. И работать на ней будет невероятно опасно. И…
– Уж не думаешь ли ты, что я так легко позволю засунуть себя на очередной кусок металла, напичканного всевозможными видами оружия? – искренне удивилась она.
– Ты ведь капитан-инженер имперского флота, а не служащая обычного конструкторского бюро, как было раньше, и не сможешь отказаться от нового назначения!
– Я? – усмехнулась Игнис. – Мне шеф, возможно, и откажет. Но не сможет отказать такой прелестной толстенькой пачке кредитов, которая внезапно окажется у него на столе.
– Ты его что, подкупишь? Дашь взятку, чтобы тебя не послали работать на Звезду Смерти?
– Конечно, – кивнула она. – Подобное мне делать не впервой. Только это, имей в виду, – Игнис шутливо хлопнула его по плечу, – не подкуп, а просто очень веская причина, чтобы прислушаться к моей просьбе. Представители семейства Таркин никогда не снисходят до такой пошлости, как взятка!
– А если твой шеф откажет? Несмотря на деньги?
Она весело фыркнула:
– Тогда я просто удвою толщину пачки, вот и все. Или утрою! Ты что, Сорел, забыл, как делаются подобные дела?
– Проведешь даже один месяц рядом с Вейдером – так не только это забудешь, но и свое имя вместе с названием родной планеты, – вздохнул Пиетт, усилием воли отгоняя от себя непрошеные воспоминания о ситхе.
– Кстати, – Игнис сразу же перестала улыбаться, – как ты себя чувствуешь в должности адмирала его флота? В письмах ты был подозрительно сдержан. Не хотел меня волновать, я отлично понимаю. Но все же – насколько сложно и страшно служить под его командованием? Это ведь невыносимо, верно?
– Сложно – это не совсем то слово… – Пиетт задумчиво побарабанил пальцами по деревянному подлокотнику скамейки, освежая в памяти свои ощущения от работы с ситхом. – Ты все время… словно живешь рядом с ядерным реактором, в котором идет неуправляемая цепная реакция. И только от тебя зависит, успеешь ли ты вовремя опустить в него замедляющие стержни. Он… Хотя я один раз видел его без маски – и не хотел бы повторения такого опыта! – иногда я все же начинаю сомневаться, что Вейдер вообще когда-то был человеком. Ну а что касается страха… Я ведь не за себя боюсь.
Игнис зябко повела плечами:
– Мне делается неуютно даже от твоих мыслей и воспоминаний о нем. Не представляю, что может со мной случиться, если я когда-нибудь окажусь с ним лицом к лицу…
Пиетт с ужасом передернулся:
– Не смей даже думать о подобном!
– Ну хорошо, хорошо, больше не буду, – она успокаивающе погладила его по руке. – Слушай, а Вейдер в курсе, что тебя целые сутки не будет на его флагмане?
– Не только знает – он лично меня и отпустил, – Пиетт недоуменно покачал головой. – Я сдал ему полагающийся рапорт, а он знаешь что мне заявил? Что теперь я могу заняться своими личными делами! Заявил Вейдер!.. Я не знаю, почему он это сделал. После Беспина я совсем перестал его понимать. И раньше-то не всегда мог предположить, зачем он отдает тот или иной приказ, а когда сбежал этот поганый контрабандистский транспортник, Вейдер вообще стал каким-то... – он помолчал, подыскивая слово, – другим, что-ли.
– В лучшую или худшую сторону?
– У него нет и никогда не было лучшей стороны, – с мрачной уверенностью заявил Пиетт. – Но могу дать голову на отсечение – когда я только попал на “Обвинитель”, Вейдер бы меня ни за что не отпустил на целые сутки с такой невозможной формулировкой. И не спрашивай, откуда я это знаю. Знаю, и все. Наверное, твоя эмпатия – заразная штука.
– А может, ты все слишком усложняешь? – Игнис задумчиво проводила взглядом проходящих мимо мужчину в форме фондорского завода ионных двигателей и парнишку лет двенадцати, судя по сильному сходству с мужчиной – его сына. – Просто Вейдер наконец-то соизволил заметить твой замученный и усталый вид и решил, что лучше позволить своему адмиралу немножко оклематься от постоянного переутомления, чем довести его до физического и психологического истощения и срыва. Ну, вроде как дал этакую компенсацию за вечную нервотрепку.
– Может, усложняю и ты права, – покладисто согласился Пиетт, которому совсем не хотелось сейчас обсуждать своего жуткого главнокомандующего. – Но давай-ка перестанем уже говорить о Вейдере, я и так уже при звуке любой открывающейся двери вздрагиваю и жду, когда раздастся шипение его респиратора.
– Действительно, – кивнула она. – У нас в кои-то веки есть не пара-тройка часов, а целые сутки, и не будем тратить это драгоценное время на разговоры про флот, ситхов, повстанцев и нашу скорую над ними победу. Мне уже знаешь как надоели агитационные беседы о том, что Альянс – самый страшный враг Империи!
– Могу очень хорошо себе это представить. Так что ну их всех в болота Дагоба!
И они весело рассмеялись. Потом Пиетт немного помолчал, не зная, как начать разговор о заготовленном сюрпризе. Игнис немедленно уловила его настрой и лукаво подняла брови:
– Что ты там такое задумал, а? Давай признавайся! Я чувствую... э-э... – она нетерпеливо прищурилась, – нетерпение, радость, воодушевление, эмоциональный подъем и... волнение? А волнение-то откуда вдруг взялось? Я у тебя такой комплекс чувств ощущала, по-моему, только на Эриаду, когда ты делал мне предложение.
Он с улыбкой кивнул:
– А сейчас я собираюсь воплотить это предложение в жизнь. Чисто для проформы скажи – ты ведь все еще хочешь выйти за меня замуж?
– А что ты со мной сделаешь, если я скажу “нет”? – она нахмурила брови и даже слегка отодвинулась от него, но в глазах у нее плясали смешинки. – Наденешь наручники и в виде наказания сунешь в главный реактор “Исполнителя”?
– Ни за что! Мне очень жалко лучший корабль нашего флота, – таким же притворно серьезным тоном ответил он. – С твоим-то темпераментом потом придется целый год ждать новый реактор, а мне надо в срочном порядке искоренять повстанческую угрозу по всей Галактике!
– Значит, у меня нет никакой альтернативы, – вздохнула Игнис, уже не пряча улыбку. – Выйду я за тебя, никуда мне не деться.
– Вот и прекрасно, – кивнул он, доставая из внутреннего кармана удостоверение, – держи. Сегодня в мэрии Фондор-сити будет зарегистрирован брак между Сорелом Пирено и Игнис Тайкар.
– Ты и мне сделал фальшивый паспорт? – ахнула она, принимая из его рук пластиковую карту и внимательно ее рассматривая. – И кто я теперь? В смысле по профессии? Или так и буду военной? А себе ты не захотел оставить удостоверение контр-адмирала Пауэрса, с которым тогда прилетел ко мне на Эриаду?
– Ого, сколько вопросов сразу! – улыбнулся Пиетт. – Нет, лучше не использовать одни и те же поддельные идентификационные карты дважды. Когда я еще на Корусанте заказывал себе документы на имя этого самого Пауэрса, то прикинул – неизвестно, что в жизни еще может случиться. А вдруг мне понадобится еще комплект липовых удостоверений личности? Так что я тогда заказал себе целых три штуки, одно – на имя того контр-адмирал, а еще два – обычные штатские люди с планет Внутреннего и Среднего колец. Мне за оптовый заказ даже сделали небольшую скидку, – усмехнулся он.
– Ты словно заранее точно знал, что одним липовым удостоверением не обойтись, – задумчиво сказала Игнис, все еще разглядывая небольшой кусок пластика с информацией о ее новой личности. – Ты и мою карту заказал на Корусанте?
– Нет. Эта мысль пришла мне в голову после перевода в “Эскадрон”. Я потихоньку навел необходимые справки, ведь на каждой планете есть люди, способные достать все необходимое, но запрещенное законом. Фондор, естественно, не исключение. Так что перед тем, как прийти сюда, я забрал свой заказ на имя Игнис Тайкар. Документы я специально заказал такие, чтобы инициалы не изменились, так тебе будет проще и быстрее запомнить новую фамилию. Теперь мы больше не служим Империи. Я – владелец небольшой транспортной компании, зарегистрированной на скромной планете под названием Таанаб. Ты прилетела с Адумара, занимаешься проектированием промышленных дроидов для заводов по производству спидеров и мелких летательных аппаратов. На Фондор нас по-отдельности привел бизнес, мы встретились, познакомились и спустя некоторое время решили пожениться.
– Как скучно, Сорел, – кивнула она, – но зато такая проза жизни ни у кого не вызовет никаких подозрений. Мы – обычные маленькие люди с маленьких тихих планеток...
– Желающие разделить друг с другом остаток жизни, – продолжил Пиетт. – Крайне заурядно.
– Постой, а как быть со мной? – спохватилась Игнис. – Я же не могу с этими документами и в таком виде заявиться на бракосочетание, – она выразительно оглядела свою темно-серую имперскую униформу.
– Гражданскую одежду я с захватил собой, не волнуйся. Перед визитом в мэрию мы остановимся в каком-нибудь укромном месте и ты переоденешься.
– Да ты все предусмотрел, как я погляжу, – с удовлетворением констатировала Игнис. – Но ты ведь не знал, что я именно сегодня смогу уйти со службы так надолго и что мы спокойно все успеем?
– Я уже давно задумал провернуть нашу женитьбу, просто до поры до времени ничего тебе не говорил, – ответил Пиетт, улыбаясь. Он, наверное, уже лет сто не улыбался столько раз, как сегодня. – Не знал, когда выдастся подходящий момент, и не хотел, чтобы ты впустую ждала неизвестно сколько. Ну а заранее приобрести штатские тряпки и сунуть их в самый дальний угол шкафа, куда ты практически никогда не заглядываешь – для этого особых мозгов не требуется.
– Ах ты хитрец, – восхитилась Игнис. – Это тебя в штабе на Корусанте так здорово натаскали или ты всегда был такой талантливый, мой любимый аналитик и адмирал?
– Ну-у... – задумчиво протянул он, делая вид, что усиленно размышляет над ее вопросом. – Задатки, видимо, имелись изначально, служба в штабе их как следует развила, ну а под командованием Вейдера они отполировались уже до окончательного блеска. А теперь, – Пиетт чувствовал себя так, словно все моря Камино ему сейчас по колено, – вставай, мы немедленно отправляемся к мэрии. Я очень долго ждал этого момента и не желаю больше терять ни минуты. Хочу, чтобы ты была моей женой не только де-факто, но и де-юре. Пусть даже и с фальшивой фамилией – она ведь только... м-м... этикетка, ярлычок, который каждый из нас носит после рождения. Наша суть-то ведь вовсе не именем определяется.
– Не именем, – подтвердила Игнис, – уж я-то прекрасно это знаю. Пойдем?
– Пойдем, – Пиетт встал со скамейки, Игнис поднялась следом. – У входа в ботанический ждет флаер, который я арендовал. В мэрии сейчас как раз заканчивается обеденный перерыв, мы спокойно туда успеем до закрытия.
– И пусть кто-нибудь только попробует нам помешать, – очень серьезно сказала она, беря его под руку. – Клянусь, я достану бластер и без малейших сожалений убью любого, кто встанет на нашем пути.
– Ты просто не успеешь, – покачал головой Пиетт, – потому что я сам их застрелю.
***
...Он проснулся около получаса назад и все это время лежал очень тихо, стараясь не потревожить Игнис. Она крепко спала, прижавшись к нему и положив голову на плечо, отчего у него уже начала затекать рука. Шею щекотали ее распущенные волосы, но он не шевелился, чтобы ее не разбудить.
В жизни он столько раз бывал в подобных ситуациях, но никогда еще не чувствовал такой всепоглощающей, безумной радости и безграничного блаженства. До встречи с Игнис он полагал, что бывал счастлив, когда получал очередное звание, вовремя сдавал вечно недовольному начальству качественно выполненное задание, покупал у букиниста редкую бумажную книгу для своей коллекции. Теперь Пиетт понимал, как глупо и наивно было считать счастьем эту бытовую дребедень и простое удовлетворение от сделанной работы. Что может быть в жизни лучше, чем засыпать и просыпаться рядом с любимой женщиной, а с сегодняшнего дня – уже женой?
Он отсутствующим взглядом смотрел в потолок и пытался по старой привычке классифицировать свои ощущения, чтобы аккуратно разложить их по надлежащим полочкам. Но единственными внятными словами, которыми он смог выразить свое нынешнее состояние, оказались “неужели все это не сон?” и “Великая Сила, спасибо!”. Поэтому он быстро бросил бесполезные попытки разобраться в себе и просто лежал, слушая тихое дыхание Игнис. В тот момент он напрочь забыл о хронометре, до поры до времени лежащем на прикроватной тумбочке и неотвратимо отсчитывающем время до очередного расставания.
Вскоре Игнис слегка пошевелилась, постепенно просыпаясь, глубоко вздохнула, а потом вдруг резко отстранилась и хриплым со сна голосом укоризненно сказала:
– Почему ты меня не отодвинул сразу же, как тебе стало неудобно? Я нахально устроилась на твоем плече, дрыхну себе, ничего не знаю, а ты тихо терпишь. Я же чувствую, что ты сейчас испытываешь явный дискомфорт.
– Да ладно, мелочи, – ответил он, стараясь не морщиться. – Подумаешь, большое дело, просто рука немного затекла.
Она осторожно помассировала ему предплечье и кисть, по которым бегали мурашки:
– Ну как, сейчас лучше?
– Намного. Спасибо.
– Дай слово, что когда у тебя снова затечет рука, ты без колебаний сдвинешь меня в сторону. Я вроде не фарфоровая, не рассыплюсь, – чуть улыбаясь, попросила она, продолжая разминать ему пальцы.
– Ладно, так и быть. Торжественно клянусь, что в следующий раз без колебаний спихну тебя на пол, чтобы ты не мешала мне вольготно спать, – шутливо заявил Пиетт.
– Вот и договорились, – Игнис, сладко потянувшись, устроилась поудобнее и ласково взъерошила его по-военному короткую стрижку. – Когда мы только встретились, у тебя ведь не было ни единого седого волоса... А сейчас вон сколько седины. Если бы не я, ты и сейчас спокойно бы сидел в своем генштабе и не сталкивался бы ежедневно с Вейдером. Да и этого, – она протянула руку и кончиками пальцев слегка прикоснулась к едва заметному шраму на его скуле, – тоже не было бы...
– Я готов поседеть целиком и заработать еще кучу шрамов, только чтобы не расставаться с тобой. И вообще, разве тебе в свое время не вбивали в голову древнюю, как покойный джедайский Орден, истину, что шрамы красят мужчину? – спросил Пиетт, изо всех сил пытаясь сохранять серьезное выражение лица.
– Вообще-то мужчину красят не шрамы, а интеллект и отношение к женщине, – весело сказала она. – И с тем, и с другим у тебя полный порядок, могу это засвидетельствовать в любом суде Галактики!
Не сдержавшись, Пиетт фыркнул и хотел было ответить, но тут звякнул хронометр – сигнал означал, что где-то через час им придется вставать и собираться, чтобы расстаться в очередной раз.
– Как же я ненавижу этот мерзкий прибор! – с чувством сказала Игнис. – Интересно, для нас наступит время, когда мы не будем постоянно прислушиваться к его писку? Не будем в спешке, скрываясь от любопытных глаз, разбегаться каждый по своим делам? Если бы ты знал, как мне надоело встречаться такими вот урывками. Хочу нормальную, спокойную, тихую жизнь где-нибудь далеко, без армии и войны, где не будет ни Империи, ни Альянса. Чтобы каждый день высыпаться и утром вставать когда захочется, а не когда надо. Никуда не торопиться. Ничего и никого – и в особенности ни за кого! – не бояться... Как думаешь, у нас когда-нибудь так будет, а?
Он притянул ее к себе и обнял:
– Обязательно будет. Клянусь тебе.
Игнис грустно вздохнула и прижалась к нему покрепче:
– Я верю. Просто хочется, чтобы этот момент поскорее уже наступил. Я так устала от бесконечного притворства, жизни в страхе и вечного ожидания внезапных неприятностей из-за каждого угла.
Пиетт промолчал. Он и сам понимал, что с их тайными встречами пора заканчивать, как и со службой в имперском, вернее, вейдеровском флоте. Долго так продолжаться не может. Уже скоро он доведет свой тайный план до полной готовности, и можно будет действовать. Если только...
Если только до этого он не подведет повелителя.
Стоило только подумать об этом, как в памяти Пиетта невольно всплыл тот страшный день, когда Вейдер в буквальном смысле слова выпотрошил его разум. И вспомнилась угроза сделать с Игнис нечто ужасное. Он стиснул зубы, изо всех сил стараясь изгнать из мыслей жуткие воспоминания, потому что знал – она немедленно уловит изменения в его настроении, а он не хотел портить ей такой прекрасный день.
К сожалению, достаточно быстро вышвырнуть Вейдера из своих воспоминаний он не успел – Игнис, не поднимая головы, попросила:
– Пожалуйста, не надо.
Пиетт мысленно обозвал себя идиотом и, чтобы поскорее переключиться на нейтральную тему, поцеловал ее в растрепанную макушку.
– Я внезапно ощутила твой страх, – негромко сказала она. – Ты что, опять подумал... о нем?
– Да, – честно признался Пиетт. – У меня получается как в той известной истории: попросить кого-то не вспоминать о белой банте, и он только о ней все время и будет думать... Знаю, как тебе неприятно сейчас ощущать это. Извини, не сдержался.
Игнис повернулась так, чтобы видеть его глаза:
– Просто вернись к прежним мыслям. Когда я только проснулась, твои эмоции и чувства были такие... такие... – она вздохнула, пытаясь подобрать правильные слова, – светлые, вот.
Обычно у Пиетта не получалось достаточно быстро забыть о Вейдере и той опасности, которую он представлял для них с Игнис. Чтобы кардинально сменить направление беседы, он решил задать вопрос, интересовавший его уже давно:
– Слушай, мы с тобой уже так давно знакомы, сегодня официально поженились, а я почему-то до сих пор не спросил – как ты вообще это... воспринимаешь? Ну, на что именно похожа эмпатия? Что конкретно ты чувствуешь, когда общаешься с людьми или экзотами?
Игнис как следует взбила подушку, перевернулась на спину и, задумчиво глядя в стенку напротив, начала:
– Ну, с людьми дело обстоит проще, а вот экзотов у меня почти совсем не получается правильно почувствовать. Все же у нас и у них кардинально иначе устроены разум и принципы мышления. На то, что для людей является возмутительным или категорически недопустимым, фей’лия, каминоанцы или мон-каламари, к примеру, могут только недоуменно пожать плечами – мол, из чего вы проблему-то делаете? А ведь есть еще животные... Как-то раз родители повели меня в корусантский зоопарк. Я тогда была еще совсем маленькая, но до сих пор очень ясно помню, как возле ранкора, отделенного от нас мощным силовым полем, почувствовала голод. Причем такой нестерпимый, что попросила родителей поскорее пойти в какое-нибудь кафе. Стоило только удалиться от ранкорьего вольера подальше, как голод сразу же прошел. Позднее, когда я анализировала свойства эмпатии, то пришла к выводу – у животных могу улавливать только основные, базовые инстинкты: страх, голод, ярость, удовлетворение. А вот у разумных существ эмоциональный спектр настолько широк, что иногда и слово-то точное подобрать трудно, тем более если это негуманоид. У людей все чувства такие... сложносоставные, тесно спаянные друг с другом, из любви порой проистекает страх, из него – гнев и так далее, и получается такой дико запутанный клубок, что иногда сразу и не разберешь, что у собеседника в голове творится... Тьфу ты, – она недовольно поморщилась, – сколько чего наболтала, а в итоге так и не сообщила тебе, на что же похожа эмпатия.
– Если тебе трудно сформулировать, – сказал Пиетт, легонько водя кончиками пальцев по ее плечу, – не мучайся, я просто так спросил. Чтобы удовлетворить вечное любопытство бывшего штабного аналитика.
– В общегалактическом языке и слов-то таких, по-моему, нет, – призналась Игнис. – Давай-ка я попробую найти подходящую аналогию или ассоциацию с чем-то хоть немного похожим... – с шумным вздохом она повернулась обратно на бок и, чтобы как следует сосредоточиться, прикрыла глаза. Пиетт повыше натянул на нее одеяло – она предпочитала, чтобы в их квартире было довольно прохладно. Сам он считал, что термостат не мешало бы поставить на несколько более приятную температуру, но, как обычно, уступил ее желанию.
– Представь себе, – медленно начала она через минуту, все еще с закрытыми глазами, – что ты стоишь в длинном-длинном коридоре. От него отходит множество ответвлений, которые тоже, в свою очередь, делятся все дальше и дальше. Фактически это огромный лабиринт. Там не очень светло. Непонятно, где находятся источники света, потому что никаких ламп ты не видишь – словно тускло светятся сами стены. И везде двери. Очень много дверей, и все закрыты. Ты с нетерпением начинаешь по-очереди открывать одну за другой, чтобы обнаружить, что же находится там, внутри. Ну чтобы наконец найти выход из этого унылого места. Но в большинстве случаев ты не находишь там ничего интересного, приятного или хорошего. Про выход я уже и не говорю. Чем больше дверей ты открываешь, тем сильнее нетерпение и надежда сменяются усталостью, обреченностью и какой-то тягучей тоской...
– Ну и что же там... внутри? – тихо спросил Пиетт, мысленно представляя себе подобный коридор.
– А это смотря чью дверь ты открываешь, – усмехнулась она, открывая глаза. – Очень часто встречаются только залежи непонятного барахла, какие-то бумаги, тряпки, обрывки чего-то ветхого, старая поломанная мебель и техника... Бывает, что видишь только голые стены и толстый слой пыли на полу. Чаще всего потом выясняется, что обладатель такой вот пустой комнаты, как бы помягче выразиться... э-э... да чего там выбирать выражения – просто идиот.
– И много таких пыльных помещений тебе попадалось? – поднял бровь Пиетт.
– Ты же прекрасно знаешь, в каких количествах идиоты водятся вокруг нас, – фыркнула она. – Иногда за неделю встречаешь их больше, чем случается денежных пари на Кореллии за год!
И они дружно рассмеялись. Благо и у него самого была куча прекрасных примеров еще со времен генштаба. Отсмеявшись, Игнис продолжила уже серьезно:
– Иногда натыкаешься на такие плотные переплетения паутины, что паук, который их создал, должен быть размером с банту. У многих женщин в центре стоит огромное зеркало в позолоченной раме, на тумбочке перед ним – куча всякой косметики, а вокруг – вешалки с ворохом безвкусных платьев. Бывают комнаты, доверху забитые пачками кредитов. У военных почти всегда бывает аккуратно и прибрано, но серо, стандартно и примитивно аж до зубовного скрежета. Ох, извини, я не тебя имела в виду, – подавшись вперед, она нежно поцеловала его, а потом посерьезнела: – Еще есть такие двери, которые откроешь, а там... Как будто внутри случилась настоящая бойня. Кровь, везде кровь, и запах такой... – она передернулась. – Причем никто из окружающих даже и не подозревает, что в себе носит обладатель такой вот двери.
Пиетта внезапно осенило, но он прикусил язык, не желая затрагивать тему, которую они с Игнис обычно старались избегать. А она, словно действительно прочитав его мысли, подтвердила:
– Именно нечто подобное я и чувствовала при общении с обоими Тагге. Теперь ты понимаешь, что я испытала, когда впервые с ними встретилась? И узнала, что дядя меня прочит Ульриху в невесты?
– Не вспоминай о них. Ни о Тагге, ни о дяде. Двое уже на том свете, а третьему сейчас не до тебя.
– А вдруг он после окончания войны решит вернуться к обсуждению нашей свадьбы? Пусть он уже теперь и не имперский офицер, но по своим каналам всегда сможет узнать, что я служу на Фондоре, и найти меня ему будет проще простого...
– Забудь о Тагге, – твердо заявил Пиетт. – Навсегда вычеркни его из своей памяти.
– Ты уверен? – Игнис внимательно всмотрелась ему в глаза.
– Абсолютно. Даже не думай о том, что тебе может грозить опасность с его стороны.
– А ведь ты совершенно точно в этом убежден, – задумчиво сказала она. – Наверняка уже выработал какой-то хитроумный план, тем более у нас обоих есть фальшивые документы... Но я не буду ничего спрашивать. Раз ты мне еще ничего не сообщил, значит, пока просто не пришло время.
– Да, у меня есть кое-какие идеи, – согласился Пиетт, – но пока рано говорить, что у меня имеется полностью готовая схема действий. Совсем скоро я тебе все расскажу, ладно?
– Конечно, я тебя совсем не тороплю. Да, я ведь еще не закончила свое эпохальное повествование про тот коридор, – Игнис взяла его за руку и стиснула ее изо всех сил, словно кто-то невидимый пытался их разлучить. – Так вот, если продолжать наше сравнение с открывающимися дверями. Я хочу, чтобы ты это знал, Сорел. Всю свою жизнь, до встречи с тобой, я тоскливо брела по тому коридору, среди пыли, паутины, забытого барахла и всякой ерунды. На том имперском юбилее я стала медленно – а куда торопиться, если всегда и везде находишь одно и то же? – открывать очередные двери. Потом – помнишь, я тебе рассказывала? – перед моими глазами словно взорвалась сверхновая, а когда я оклемалась, то вдруг увидела, что одна створка теперь открыта нараспашку. И как я ее раньше не сумела заметить? Из проема бьет солнечный свет, знаешь, такой, как бывает летним утром на Набу: теплый, но не жаркий, яркий, но не ослепляющий. И я, как завороженная, медленно иду к этой двери, вхожу в нее – а там не комната, вовсе нет. Там залитый светом луг с зеленой травой высотой мне почти по колено. Рядом шумит небольшой ручей. Цветов вокруг просто море! Стою я в центре этого луга с закрытыми глазами, раскинув руки, чувствую лицом тепло солнечных лучей, вдыхаю ароматы трав и понимаю – еще одно мгновение, и у меня вырастут крылья. И я широко раскину их и взлечу высоко-высоко в это невероятно синее небо и все навсегда изменится. Вот что я тогда ощутила.
Пиетт ничего не ответил, так как знал: ей не нужны его слова, она и так прекрасно ощущает, что он к ней испытывает. И поэтому просто покрепче обнял ее и прижал к себе.
Он никогда не верил в чудеса; изредка услышанные в Академии рассказы о Великой Силе воспринимал не то чтобы критически, но с примесью легко объяснимого недоверия. Встреча с Игнис заставила его пересмотреть свои взгляды. Чудеса действительно случаются, и неважно, кого именно он должен за них благодарить – судьбу, Великую Силу, одного из множества галактических богов или просто стечение обстоятельств. Любимая женщина, которую он и не думал в жизни встретить, сейчас лежит рядом с ним, он ощущает тепло ее тела, мягкость и аромат ее волос, наслаждается прикосновениями ее пальцев к своей коже... Разве это не чудо?!
Он притянул ее к себе и начал целовать, совсем забыв, что им уже пора вставать и возвращаться на службу. Судя по пылу, с которым Игнис принялась отвечать на его поцелуй, она тоже не думала ни о своем Департаменте, ни о второй Звезде Смерти, ни об Империи с Альянсом. А вот техника, к сожалению, ничего не забыла – в очередной раз пискнул ненавистный хронометр. Пиетт и Игнис с превеликим трудом оторвались друг от друга, в унисон тяжело вздохнули, а потом с неохотой вылезли из постели и начали одеваться.
Пиетт собрался раньше нее, достал из ящика прикроватной тумбочки магнитную карту, блокирующую дверной сенсор, и присел в кресло. Игнис уже как раз закончила расчесывать длинные, отливающие медью волосы и собрала их в аккуратный пучок на затылке. А потом сняла обручальное кольцо, то самое, что он преподнес ей на Эриаду, и повесила его обратно на цепочку.
– Мне надоело скрывать твой подарок, – почувствовав его взгляд, она обернулась. – Хочу носить его открыто, а не прятать на шее под одеждой.
– Скоро сможешь. Надо уже совсем немного потерпеть.
– Просто когда знаешь, что осталось недолго, выносить ожидание становится все сложнее. Хочешь сделать или получить это что-то немедленно, – она подошла к нему и погладила по щеке. Пиетт знал, что этот жест означает проявление любви и нежности. Он перехватил ее руку, повернул ладошкой вверх и поцеловал, после чего слегка подтолкнул Игнис к входной двери:
– Пошли, а то мы опоздаем. В самом крайнем случае ты заработаешь выговор, а вот с меня Вейдер три шкуры спустит и придушит до полусмерти, если я вовремя не появлюсь на борту “Исполнителя”.
– Я и не думала, что двадцать четыре часа – это, оказывается, так мало, – с огорчением сказала она. – Как будто мы только что встретились в ботаническом саду, а уже снова настало время прощаться...
– Время – вообще очень странная штука, – Пиетт подхватил два свертка с одеждой, пропустил Игнис вперед, а потом провел картой по сенсору, запирая дверь. – В неудачных ситуациях оно тянется бесконечно, словно пески Татуина, а хорошие моменты пролетают невероятно, просто-таки преступно быстро.
Держась за руки, они молча дошли до лифта, спустились вниз и вышли на улицу. Над их головами со свистом пролетали флаеры и спидеры, мимо спешили прохожие. Бросив взгляд на хронометр, Пиетт спросил:
– Какой у тебя сегодня маршрут?
– Поймаю такси и отправлюсь в сектор UL-7, помнишь, где мы встретились в прошлый раз? Там расположен большой торговый центр, где я в туалете и облачусь в свою идиотскую форму. Около центра есть несколько остановок репульсорных автобусов, на одном из них я и долечу до Департамента. А где ты снова перевоплотишься в имперского офицера?
– Рядом с военным космопортом есть несколько забегаловок, также оборудованных туалетами, – улыбнулся он, протягивая ей один из свертков. – При моем росте и не бросающейся в глаза внешности вряд ли кто-то заметит, что вошел обычный человек, а вышел уже адмирал. Так что за меня не беспокойся. И обязательно не забудь прислать весточку, что добралась на работу вовремя и не заметила ничего подозрительного. А то я не смогу спокойно отбыть в очередной рейд, если не удостоверюсь, что с тобой все в порядке.
– Я хоть раз забыла написать? – Игнис притворно нахмурилась. – То-то же. Иногда я могу не вспомнить, когда день рождения у тети Талассы или точную дату официального образования Империи, но все, что связано с тобой, я не забуду никогда, – она помолчала и со вздохом добавила: – Мне, наверное, уже давно пора.
– Пора, – Пиетт шагнул вперед и обнял ее. – Будь осторожна и береги себя.
– Ты тоже, – прошептала она. – Вернись ко мне поскорее, целым и невредимым.
– Я люблю тебя, – он сильнее прижал ее к себе, а потом резко разомкнул объятия: – Уходи, а то еще немного, и я не смогу тебя отпустить.
Не отрывая от него глаз, Игнис медленно сделала пару шагов назад и взмахнула рукой, ловя воздушное такси. Почти сразу же из общего потока вырвался один флаер и резко спикировал к тротуару. Пиетта посетило неимоверно острое ощущение дежа-вю – она снова, как тогда на Корусанте, улетает от него, а он стоит и смотрит, не в силах ничего изменить.
Пока не в силах, подумал он и заставил себя изобразить непринужденную улыбку для Игнис, уже сидящей во флаере. Скоро эти нескончаемые расставания и прощания наконец закончатся и они будут вместе. Великая Сила, изо всех сил попросил он, если именно тебе мы обязаны своей встречей и всем, что с нами потом случилось, пожалуйста, помоги нам еще немного. Совсем чуть-чуть!
Воздушное такси взмыло вверх и быстро затерялось в потоке транспорта. Проводив его взглядом, Пиетт тоскливо вздохнул. Пора снова настраиваться на рабочий лад. Кто знает, что могло случиться на “Исполнителе” за сутки его отсутствия? Скорее всего, ничего серьезного, ремонтники твердо обещали наладить вспомогательный реактор часов за восемь-десять максимум, но кучу мелких проблем и неприятностей он по прибытии на флагман получит обязательно, и решить их надо будет как можно скорее. Вейдер наверняка уже ждет не дождется, когда истекут двадцать четыре часа, на которые он отпустил своего адмирала, чтобы продолжить терзать его своими приказами.
Игнис уже была далеко, так что Пиетт мог позволить неприятным мыслям, которых он в ее присутствии тщательно старался избегать, беспрепятственно завладеть его разумом. Он остановил свободный флаер, отдал приказ лететь к военному космопорту и глубоко погрузился в тяжелые раздумья.
Продолжение следует
@темы: Звездные войны, Встречи и прощания, Кино, Фанфики
-
-
22.06.2012 в 22:19-
-
25.06.2012 в 10:42И разве мы не перешли на ты?
-
-
25.06.2012 в 21:45Так - когда же ждать новую главу?
-
-
26.06.2012 в 10:46